Антология «Дракула»
Шрифт:
— Вы меня уже видели, мистер Брюер, — ответил незваный гость. — И даже несколько раз.
В его речи проскальзывал легкий неопределенный акцент.
Брюер всматривался в лицо незнакомца, не сомневаясь, что запомнил бы эти угольно-черные глаза и необычный цвет кожи. Он был достаточно рассудителен, чтобы сообразить: значит, об этих чертах стоит забыть и сконцентрироваться на остальном. Сделав это, он начал соображать, где мог видеть этого человека, но, увы, имя не всплывало в памяти.
Не приходилось сомневаться и в цели визита — учитывая, чем он сейчас занимался
— Дженни говорила, что у нас есть общие интересы, — начал он, чувствуя, что надежды отыграть потерянные позиции мало, но надо хотя бы попытаться. — Однако приходится встречаться со множеством людей — все эти семинары, конкурсы на тендеры… Мы ведь формально не представлены, да? Забавно, что при таком количестве общих знакомых мы совсем друг друга не знаем.
— Я вас прекрасно знаю, — возразил незнакомец. — Я много о вас слышат, с разных сторон.
В его глазах мелькнуло что-то весьма беспокоящее, хотя печали в них было не меньше, чем угрозы.
Брюер, отчаянно соображая, какие именно неприятности обрушились на его голову, вычленил выражение: «С разных сторон». Одна сторона, очевидно, Дженни, а другие? Люди, с которыми Брюер встречался на конференциях или по делам законного бизнеса, мало что могли о нем сказать. Он сложил в уме два и два и надеялся, что не получил в итоге пять.
— Это вы перехватили моих распространителей? — спросил он. — Дженни вас на них навела — на Саймона и прочих. Она затем и пришла сегодня в «Козла и компас»? Доставляла товар?
Незнакомец покачал головой:
— Она не доставляет товар и вообще не имеет отношения к этой стороне дела. Хотя она, конечно, дала мне сведения, позволившие установить связь с некоторыми вашими агентами. Мне нужно было только несколько имен, остальное я сделал сам.
— Она и сказала вам, где меня найти? — осторожно поинтересовался Брюер, прикидывая, немецкий это акцент или, может быть, сербский.
Незнакомец покачал головой.
— Сказал Саймон, — ответил он. — Вы его смутили. Он сказал, что вы меня искали и почему-то вдруг прекратили расспросы. Дженни не знает, что мне известно о вашем пребывании в квартире и о том, что вы унесли. Я был неосторожен, оставив все это на виду, — просто не предполагал, что вы пройдете мою систему охраны с такой же легкостью, как я — вашу.
Опять очко в его пользу: без помощи Дженни Брюеру никогда бы не пробраться в квартиру незнакомца, и они оба это понимали.
— Кажется, сама судьба сводит нас с вами, — заметил Брюер. — Вы подобрали мою бывшую подружку только ради сведений о моей системе торговли или это она подсказала вам мысль заработать таким способом немного лишних денег?
— Что вы думаете об этих протеинах? — спросил незнакомец, откровенно проигнорировав вопрос. — Много ли вы успели исследовать?
Брюер успел понять, что его единственное преимущество в том, чтобы скрыть от этого человека, как мало ему известно.
— Дженни отлично выглядит, — сказал он вместо ответа. — Гораздо лучше, чем вы, на мой взгляд. И это наводит на мысль, что вы испытывали свои чудотворные средства сначала на ней, а потом уже на себе. Вполне разумно, надо сказать, хотя и не слишком спортивно. Не удивительно, что
— Мы не враги, мистер Брюер, — проговорил человек с глазами, в которые невозможно было смотреть спокойно. — Собственно, мы даже не соперники.
Этого хода Брюер тоже не понял. Он что, предлагает сделку? Если так, лучше ему подыграть.
— Конечно, — согласился он, — мы на одной стороне — на стороне психотропной революции. Наша судьба — быть повитухами сверхчеловечества.
— Дженни мне говорила, — признал незнакомец. — Сказала, что вы искренни, но я не совсем ей поверил.
— Затем и пришли — чтобы убедиться? — Брюеру не верилось, что все так просто.
— Не совсем, — поправил его черноглазый. — Я пришел из любопытства. Но раз уж я здесь, думаю, мне стоит забрать украденное вами и стереть все записи ваших анализов. — Он почти незаметно подчеркнул слово «все», возможно желая напомнить Брюеру, что память тоже своего рода запись.
— Понимаю, — сказал Брюер. — Я тоже неумеренно любопытен.
Незнакомец помедлил, словно в нерешительности. Наконец, отбросив колебания, он поставил на стол рядом с собой пробирку с образцом и достал что-то из кармана.
Брюер мгновенно узнал устройство. Это была стерильная упаковка с одноразовым инжектором: с тех пор как он вошел в моду у наркоманов, потреблявших тяжелые наркотики, журналисты прозвали его «хитрым шприцем». Ничего особенно хитрого в нем не было, но устройство полезное: оно вводило лекарство в подкожные ткани, почти не нарушая поверхностных. При этом могло лопнуть несколько капилляров, но оставалось только маленькое круглое пятнышко, вроде синяка или засоса.
— Вам нужно заправиться? — с беспокойством спросил Брюер.
Незнакомец с ловкостью, восхитившей бы его при иных обстоятельствах, одной рукой снял колпачок шприца и набрал в баллон жидкость.
— Руки на стол, — велел он.
Брюер мгновенно вскинул руки и вскочил на ноги. Он не был ни упрямцем, ни героем — им двигал рефлекс, запущенный страхом. Он замахнулся кулаком, как замахивались кулаками сотни актеров в сотнях боевиков.
Незнакомец развернулся на каблуках с такой скоростью, что Брюер потерял его из виду. Может быть, его ослепила паника, но и движения незнакомца были сверхъестественно быстрыми. Брюер отшатнулся, схватившись за живот. Больно было ужасно, но дух из него не вышибло, и у него хватило сил потянуться вперед, чтобы подбить противника под колени.
Вторая попытка оказалась не удачнее первой. А неуловимый удар в голову болезненнее, чем пинок в живот. Брюер не потерял сознания, но свалился на пол, основательно оглушенный. Оказавшись на четвереньках, он усомнился, сумеет ли подняться, и тут же ощутил на своей спине чужую ногу, прижимающую его к полу. Сопротивляться было невозможно. Распластавшись на полу под навалившейся тяжестью, он почувствовал, как к шее прижалась подушечка хитрого шприца.
Давление продолжалось не менее двадцати секунд, но Брюер оказался бессилен этому помешать. Боли он не ощутил, — собственно, для того и изобретали хитрые шприцы.