Антология «Дракула»
Шрифт:
Но что хуже всего, они перестали бояться Дракулы. Существовал ли он, или его не было? Всем уже было все равно. Их умы теперь были заняты поразительными возможностями, которые предлагал им Лири, причем он делал это с таким обаянием и энтузиазмом, словно не замечал, что мечет бисер перед свиньями. По крайней мере, хозяин замка видел все это так.
Однажды к нему пришел Александр и, изящно поклонившись, сказал, что великий лорд должен восстановить свое положение и что его сиятельство граф должен сказать Лири, чтобы тот уезжал. Дракула пообещал сделать и то и другое.
Но это было трудно. В современном
«Я чувствую, у вас какой-то внутренний конфликт, — позволил себе заметить Лири однажды вечером в джакузи. — Не хотите поговорить об этом?»
Затем он предложил безумный план: в следующее полнолуние, когда силы ночи будут особенно могущественны, он, Лири, примет огромное количество ЛСД и других наркотиков, а потом установит контакт с Дракулой и сам укусит его.
«Ты будешь Изменен», — сказал ему Дракула.
Лири улыбнулся: «Ты тоже будешь Изменен».
В конечном итоге Лири уговорил Дракулу превратить его в вампира, пообещав ему наркотические галлюцинации. Все сводилось именно к этому, решил Дракула, изучив ситуацию со всех сторон. Стоило ли оно того? Он представил себе Лири, движущегося сквозь столетия, собирающего приверженцев, несущего слово. Не о вере в вампиров, конечно. Или он согласится молчать об этом, или Дракула откажет ему. Сменялись одна за другой фазы луны. Дракула наблюдал за небесным светилом, а жаждущий смерти Лири наблюдал за ним.
Наконец Дракула принял решение. Как бы он ни хотел получить в дар великое самосознание, он не должен делить свои способности с Лири. Этот человек был слишком синей. Его способность убеждать впечатляла. И если однажды они не сойдутся во мнениях, то окажется, что Дракула сам создал своего опаснейшего врага.
Он откладывал разговор с харизматичным смертным, надеясь, что Лири правильно поймет его молчание и сам откажется от этой затеи.
А затем Александр сообщил им, что скоро в замок нагрянет ФСБ. Они преследовали Лири, бежавшего от правосудия, с момента его побега из тюрьмы и теперь напали на его след.
Дракула был встревожен. Это было дурным предзнаменованием для помешанного на крови. Помешанного на крови все время.
Он обратился к беспрестанно извинявшемуся Лири.
«Лучшее, что вы можете сейчас сделать, — сказал ему Дракула, — это уехать как можно быстрее».
«Да», — согласился Лири, и Дракула вздохнул с облегчением. Он приказал слугам подготовить удивительный праздник в последнюю ночь пребывания среди них выдающегося человека. Розмари по такому случаю облачилась в потрясающее черное бархатное платье с украшениями из черных бусин — платье, которое могла бы носить мать Дракулы. Он желал Розмари сильнее, чем когда-либо, и очень сожалел о том, что она никогда не станет его.
Вино и шумное веселье, и, хотя никто не говорил детям-хиппи, что Лири уезжает, казалось, они догадываются. Некоторые даже собирали вещи, готовые следовать за ним, куда бы он ни отправился. Во время ужина Лири поднялся и попросил их остаться, отметив, что с таким количеством последователей ФБР обязательно найдет его. Ревнивому Дракуле хотелось, чтобы эти ученики уехали: так он избавился бы от ненужных овец в своем стаде.
«По последнему стаканчику?» — спросил Лири после великолепного ужина.
«Да», — согласился хозяин.
Дракула повел его в комнату в башне, где уже нагревалось джакузи. Они вошли, тяжело дыша от жары, и Лири налил два бокала темного густого венгерского вина из бутылки, стоявшей на полу. Он подал один бокал Дракуле — неправда, что вампиры не пьют вино, — и провозгласил тост.
«За невероятные возможности вечности», — произнес Лири, и Дракула ощутил слезы в своих глазах, слезы надежды на длительную дружбу с этим потрясающим человеком.
Они выпили. Над ними в окне светила полная луна. Дракула откинулся в джакузи, погрузившись в горячую воду, и обнаружил, что Розмари нежными руками массирует ему плечи. Он улыбнулся ей и закрыл глаза. Лири в это время о чем-то рассуждал: то ли о религии, которую он создал на основе ЛСД, то ли на какую-то другую тему. Мышцы Дракулы расслаблялись, сбрасывая вековое напряжение. Он глотнул еще вина, будучи не способным напиться, как это делают смертные.
Лири что-то все говорил своим мягким голосом: о переменах и оптимистичном взгляде на будущее, и о раскрытии психического потенциала, и о потребности вылететь из себя…
и измениться…
и Розмари дотронулась до морщинок над бровью Дракулы…
и измениться…
И следующим, что почувствовал Дракула, был внезапный острый укус в шею и высасывание крови. Он медленно открыл глаза и сказал: «Вы обманули меня». Он только не знал как.
Но все же за то время, пока из него сочилась кровь, комната растворилась и перед ним предстал невероятный, красочный лес. Прекраснейшие женщины улыбались ему улыбкой Богоматери с русских икон. Его мышцы, его вены, его артерии, его королевская кровь полностью пропали. Это было хорошо, это было, как они говорили, классно.
Он видел музыку своей родины — кроваво-красную, багряную, алую, пунцовую; он слышал цвета своей жизни — готические песнопения и григорианские псалмы, плач одиноких волков и мелодичные, неземные голоса своих невест. Мощный ураган голосов детей ночи. Смех летучих мышей; жалобный шепот грызунов.
Прекрасный, прекрасный голос; он звучал где-то в затылке, обещая ему полночь, одну, две, три, в глубине черных карпатских ночей. Великолепие, присущее этому голосу, было еще более блистательным, чем он помнил его когда-то. Он сам был невероятным чудом, и бесконечные возможности для выражения открывались ему.
«Я могу услышать свою душу, — прошептал он. — Так красиво».
Лири сказал: «Вы сделали это, Владимир. Вы под влиянием наркотика».
И Дракула тут же пришел в себя.
Свободный от галлюцинаций и видений, собранный и решительный. Его глаза распахнулись, и он произнес: «Ублюдок. Вон из моего дома. Предатель. Вор».
«Но, Влад…» — начал Лири.
Дракула бросился на него, оскалив зубы и готовясь к убийству, но Лири отлетел в безопасное место.
Отлетел.