Антология осетинской прозы
Шрифт:
— Выпьем за здоровье Баде! — вдруг крикнул он и расхохотался.
— За здоровье Баде! Ура-а!.. Ха-ха-ха!..
Овцы, мирно щипавшие вокруг него низкую горную травку, шарахнулись в стороны.
— Р-ррайт! Фю-ють! — свистнул он успокаивающе.
«Те — ученые, — продолжал размышлять Баде, — грамотные… а я… Э! да что об этом думать. — Фю-ють! — опять свистнул он. — Вот если бы и я был грамотным, книги читал бы… Я бы… что я сделал бы? Я бы… Не знаю что, но,
Тяжело вздохнул.
«А что, если бы… если бы я теперь принялся за учение! Э, да кто меня будет учить, кто? Нет такого человека у нас. А попросишь кого, — еще смеяться будет: ишь, скажет, ученым хочет быть. Нет уж, не надо об этом и думать».
— Фю-ють! — засвистал он, зашагав за овцами, которые стали забегать далеко вперед.
— А-а! — вдруг радостно воскликнул он, останавливаясь, и начал рыться в кармане поношенного бешмета. — Вот кто! Вот где будут учить меня! Там много грамотных. Я попрошу их…
Баде вынул из кармана клочок бумажки, повертел в руках и, бережно сложив, опустил обратно в карман.
Это была повестка из воинского присутствия. Баде вызывался в город, где он должен был вынуть жребий для отбывания воинской повинности.
«Лишь бы бог помог мне попасть на службу», — думал Баде.
Он глядел на вершину Казбека, и взор его сиял радостной надеждой.
А там, на Казбеке, алый луч великого светила, сверкнув последний раз на куполе горы, вспорхнул и улетел в небесное пространство.
— Помоги мне, Казбек, помоги! — взмолился Баде и погнал стадо домой.
На городской площади, против белого здания воинского присутствия, стоит толпа новобранцев.
Пришла очередь Баде, и вот он торопливо входит в двери, на которые так долго с волнением глядел.
В большой комнате за столом, накрытым красным сукном, сидят несколько человек в блестящих мундирах. И среди них один, к нему обращаются все.
«Вот этот, — мелькнуло в голове Баде, — словно Казбек, а остальные — подвластные ему горы».
Баде почувствовал невольное благоговение.
Он вынул свернутую бумажку из вертящегося ящика.
Сидевшие за столом взяли ее, развернули и потом что-то стали говорить и писать. Передали обратно.
— Ступай домой! Ты свободен, — обратился к Баде стоявший тут же рядом с ним переводчик.
— Не выпал, не выпал. Ступай домой и пей на радостях побольше араки.
Баде побледнел и не двигался с места. На лбу каплями выступил
Рядом появился очередной парень, а он не уходил.
— Чего стоишь? Уходи! — прикрикнул переводчик.
— Переводи, пожалуйста, начальнику, я хочу сказать… — заговорил Баде.
— Чего тебе еще?
— Я желаю служить, а жребий не выпал, не возьмут ли меня так, без жребия?
— Нет, нет! Так не бывает, нельзя, не возьмут!
— Переводи, пожалуйста. Я хочу просить…
— Нельзя, нельзя! Ступай домой!
— Что он говорит? — спросил переводчика один из сидевших за столом.
— Просит, чудак, принять его на службу. Ему служить хочется.
— Господин полковник, — обратился офицер к соседу, указывая рукой на Баде, — не хотите ли взглянуть на редкость, вроде мамонта. Просится на службу.
— Да? Вот как! — ухмыльнулся полковник. — А, верно, дома-то ему не сладко живется.
Заметив улыбку полковника, переводчик весело расхохотался и, взяв Баде за плечи, повернул его и толкнул к двери.
Очутившись на площади, Баде долго не мог прийти в себя и бесцельно слонялся среди толпы новобранцев.
В стороне от этой толпы собралось несколько парней, внимательно кого-то слушавших. По временам там раздавался общий взрыв хохота.
Баде подошел и увидел двух молодых людей, сидевших на земле. Один держал в руке карандаш и клочок белой бумаги. Чему-то обучал соседа.
— Это — «м», а это «и» — говорил он, выводя карандашом какие-то вензеля.
— Это — «м-му», — повторял за ним сосед.
— Ишь ты! Как корова, «м-му», — передразнил его первый.
Парни рассмеялись. Улыбнулся и Баде. Он подсел на корточках к «учителю» и начал всматриваться в движение карандаша по бумаге.
— Тебе чего? — обратился к нему «учитель». — И ты желаешь учиться?
— Желаю, — ответил Баде.
— Заплати сначала.
— Заплачу.
— Сколько дашь?
— А ты сколько платил за ученье?
— Я? Я ничего не платил, а сам беру.
— Где ж тебя даром-то обучали?
— В тюрьме, вот где.
— Что ты! — удивился Баде. — Разве в тюрьме обучают грамоте?
— Как видишь.
Баде пристально посмотрел на собеседника. «Шутит парень или нет?» — думал он.
— Ну, что ж ты, болван, хочешь учиться? — спросил тот, толкнув Баде локтем.
— Послушай, ты только один раз был в тюрьме? — в свою очередь спросил его Баде.
— Один раз.
— А второй раз не хочешь туда?
— Не твое дело! Убирайся отсюда!