Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 18. Феликс Кривин

Кривин Феликс Давидович

* * *

Синонимы зреть и смотреть Не стали в глазах стареть. Но первый остался зрителем, Второй же пробился в смотрители.

* * *

Прокричала весенняя птица, Уходя в лучезарную высь: «Если хочешь летать научиться, Не летать, а падать учись!» И умчалась подруга крылатая, Рассекая небесную гладь. И с тех пор я падаю, падаю… Скоро буду, наверно, летать.

* * *

В

одном лесу избрали зайца мэром, Чтоб послужил он скромности примером, Избавил зверя от привычки дерзкой С собратом-зверем поступать по-зверски. Ох, тяжело досталось это мэрство, Не видел зверь еще такого зверства. И он ворчал, пугливо озираясь: «Мэр-заяц! О, ну погоди, мэр-заяц!»

* * *

Что ни вечер, воет ветер: «Всем пора на боковую! Не беда, что солнце светит, Я сейчас его задую!» Воет ветер на рассвете, Заступая в караул: «Эй, вставайте, солнце светит! Это я его раздул!»

* * *

Пластилиновая память — не игрушка, не каприз. Скольких этими зубами заяц до смерти загрыз. А теперь кладет на полку, если нечего погрызть. Был он волк, но смяли волка, потому что это — жизнь. Не ему б ушами хлопать, да усами рисковать, У него огромный опыт всякой твари кровь пускать. Может, зайцем быть недолго? Наша жизнь полна чудес. Может, снова слепят волка? Потому что это — лес.

* * *

Гулливеры не внушают веры, слишком в гору забирают круто. И высокий титул Гулливера присуждают чаще лилипутам. Человечки маленькие ловко лезут и карабкаются в гору. И гора вскружает им головки, но не расширяет кругозора. На земле не видимые глазу и невразумительные уху, Лилипуты произносят фразы, высшего исполненные духа. Лилипуты издают законы, лилипуты подают примеры… И за ними следуют покорно рядовые люди — гулливеры.

* * *

Мне как-то приснился загадочный сон Без явной на это причины: Не грудь колесом, а спина колесом В том сне украшала мужчину. И тайного смысла подобной игры Не смог я понять по сю пору: Все груди-колеса катились с горы, А спины-колеса — все в гору.

* * *

Кто имеет настоящий вес, Вряд ли вознесется до небес Лишь пустые чаши на весах Могут помышлять о небесах.

* * *

Известно, что гений — это терпение, Об этом написано много книг. Не потому ли в истории гении Всегда терпели больше других?

* * *

Если в глубины веков заглянуть Или же просто поверить исследователям. Для всех великих — единственный путь: Путь от преследователей — к последователям.

* * *

Пусть иные становятся в позу, Это тяжкое бремя неся, Проза жизни — прекрасная проза, От нее оторваться нельзя. Хоть приносит она огорчения И исход ее предрешен Лишь в бездарном произведении Все кончается хорошо.

* * *

Человек рождается, и его утешают: «Агу!» Он растет, подрастает, и его поощряют: «А ну!» Он стареет, и молодость новая свищет: «Ату!» И уходит он так далеко, что его не отыщешь: «Ау!»

* * *

Как складывается жизнь? Она просто складывается и складывается, Иногда из того, О чем не думалось, не гадалось. Но как-то незаметно Все скрадывается и скрадывается. Как будто она не складывалась, А вычиталась.

* * *

На базаре времени Вечно одно и то же: Споры, ссоры, Швыряние шапок о землю… Старики пытаются Прошлое продать подороже, Молодым не терпится Будущее купить подешевле.

* * *

— Братцы вы мои! Родные! Близкие! Губим мы друг — друга, это факт. Сгоряча кому-то правду выскажешь, Смотришь — тут инсульт, а там инфаркт. И хотел бы, да нельзя иначе ведь, Все-то мы у жизни на краю. Если жизнь другим не укорачивать, Нечем будет удлинить свою.

* * *

Когда я, последнее слово сказав, Исполню суровую волю природы, Сойду я со сцены в зрительный зал, Где столько уже отдыхает народу. И буду на сцену смотреть в тишине, Стараясь держаться к сюжету поближе… Но место такое достанется мне, С которого я ничего не увижу.

* * *

Итак, пустыни больше нет. На этом месте вырос город. Фонтаны. Опера. Балет. Проспекты. Фауна и флора. А в центре озеро. Причал. Плывут суда по глади синей. И только слышен по ночам Глас вопиющего в пустыне.

* * *

Когда сотворяли индийские боги Того, кому судьбы природа вверяла, Когда извлекали и руки, и ноги Из первобытного материала, Когда праотца человечьего рода Они поднимали над бездною праха, То выкроили слона из отходов — с таким они Делали это размахом. Ухлопали дикому зверю в угоду Такое количество материала! С тех пор человек, совершенство природы, Никак не постигнет, чего ему мало? Хоть он — украшение каждой эпохи, хоть он Покоряет и горы, и реки, Но все-таки, все-таки… Боги вы, боги, Нельзя экономить на человеке!