Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 29. Семен Альтов
Шрифт:
«То, что балкон, это хорошо, — думал Вениамин Петрович. — Зимой оделся потеплей: и воздухом дышишь, и ходить никуда не надо. Там можно держать квашеную капусту. Комнаты две, каждый храпит как хочет! Лекарствами пахнет, заболел — не надо по аптекам мотаться. А то, что не очень красивая, так мы уже не в том возрасте, чтоб смотреть друг на друга. Чего ж она все молчит да молчит? Пошла бы ужин сготовила, надо проверить, как у нее получается».
Бунин уставился на бородавку неподалеку от носа хозяйки. Он понимал, неприлично вот так в упор смотреть на физический
— Пенсия моя вам известна? — брякнул он ни с того ни с сего.
— Да, я слышала, большое спасибо, — отозвалась Ирина Сергеевна.
— Ну раз известна, может, чаю попьем с чем-нибудь?
— С удовольствием, — ответила Ирина Сергеевна и вышла на кухню.
«Однако болтушка! Тишина, как в морге. Но потолки высокие, и хамства не будет, никаких бронетанковых войск. На кого же похожа, ведь похожа на кого-то! С такой выйдешь в парк, решат: Бабу Ягу подцепил! А с другой стороны, персональная медсестра. Опять плюс. Если что, воды подаст, обеспечит уколом, лекарства на любой вкус! А то, что не очень интересная внешне…»
Ирина Сергеевна внесла поднос с чаем, и опять Бунина пронзило: очень похожа, но на кого, господи!
К чаю: сухари и бутерброды с несгибаемым сыром.
«Так, — отметил Бунин, — готовить не умеем. Не то что Вера Павловна!»
В тишине хрустели сухарями, отхлебывали чай. Еда застревала в горле Вениамина Петровича.
— Чего ж это мы все молчим да молчим, нам что — поговорить не о чем?
— Знаете, такая работа, всякого насмотришься за день, говорить неохота!
— О мужьях бы рассказали, — Вениамин Петрович кивнул на шесть фотографий под стеклом, где Ирина Сергеевна была снята в обнимку с веселыми мужиками.
— Это не мужья, — Ирина Сергеевна отломила сухарик, — это больные, которых я выходила. Вот они со мной и снялись. На память.
Вениамин Петрович посмотрел на бывшую медсестру с уважением:
— Ну, как жить будем? Мысли, пожелания, предложения?
— Как скажете, так и будем.
— Нет, так дело не пойдет, — обиделся Бунин. — Мне нужна жена говорящая! Готовите не по первому разряду, если честно. А это не плюс.
— Я больше банки, уколы, перевязки. Хотите, горчичники поставлю?
— Сейчас?!
— Знаете, как я ставлю горчичники, банки! Ко мне все больные просились! Хоть на спину, можно?
— Нельзя! — рассердился Бунин, вытер рот салфеткой и почувствовал жжение. — Ирина Сергеевна, вместо салфеток вы горчичник подсунули! Склероз?!
— Извините, — Ирина Сергеевна вскочила и заметалась по комнате.
— А лекарства напутаете? Введете в спешке что-то не то?! Понимаете, чем это пахнет?
Ирина Сергеевна положила бумажных салфеток.
Вениамин Петрович еще подулся и спросил:
— Лекарства дефицитные, с печатями, без — достанем?
— Любые! Вы только заболейте, остальное беру на себя!
— Я, тьфу-тьфу, здоров!
— Заболеете, — с уверенностью произнесла Ирина Сергеевна.
— Ну вот еще, — Бунин вздрогнул, —
— Давайте погляжу горлышко, — Ирина Сергеевна достала ложечку, — скажите «а».
— Почему это я должен говорить «а»?
— Скажите, пожалуйста, «а».
Вениамин Петрович рявкнул:
— А-а-аррр!
— Какое красивое горло! — восхитилась Ирина Сергеевна. — Я ни у кого не видела такого красивого горла! Зев чистый! Миндалинки — прелесть!
Бунин смутился. Еще никогда не делали комплимент его горлу.
— Так что у меня там?
— У вас замечательное горло! Но кашель есть. Банки я бы поставила.
— Но после банок на улицу нельзя выходить!
— Нельзя, — тихо сказала Ирина Сергеевна, опустив глаза.
— Нет, не пойдет! — Вениамин Петрович направился к выходу.
«Хочет, чтоб ночевать с ней остался, — подумал он. — Банками заманивает! Я стреляный воробей!»
Он надел ковбойскую шляпу и протянул Ирине Сергеевне руку.
— Всего доброго. Очень приятно было познакомиться!
— Да, но как…
Ему стало жаль ее, страшненькую, брошенную даже больными.
— Адрес ваш у меня есть. Я окончательно не решил. Шанс у вас есть.
…Проходя мимо кинотеатра, Бунин наконец вспомнил, кого напоминало лицо Ирины Сергеевны, — барона Мюнхаузена из мультфильма! Такой же нацеленный в землю нос, узкие губы! Барон Мюнхаузен! Можно жить с бароном Мюнхаузеном? Но с другой стороны: тишина, как в реанимационной палате! Заболеешь — уход! Вера Павловна скорее зарежет и бросит в тылу врага. А санитарка вытащит на себе с того света!.. Но эти Верины булочки с кремом!.. Тьфу! Перед сном обжираловка!.. А дома, кроме пельменей, никого…
Выключив телевизор, Бунин лист бумаги разделил на две части, слева написал «Вера Павловна», справа — «Ирина Сергеевна» и столбиком выписал достоинства и недостатки каждой. Потом начал складывать столбиком. Тут позвонил телефон:
— Это 245-54-62?
— Да.
— Вы хотите жениться, но храпите при этом?
— Ну я.
— Записывайте адрес: Разъезжая, 25, квартира 16. Лидия Михайловна. Двухкомнатная квартира в центре, все удобства, дача в Луге. Свежеразведенная, так что торопитесь, охотников полно. Завтра у нее день рождения, приходите с цветами. Будут спрашивать, кто вы такой, скажите, от Григория Алексеевича. Ни пуха ни пера!
— К черту! — машинально ответил Бунин и положил трубку.
«Надо посмотреть! Вдруг подойдет? И дача в Луге. Поглядим, поглядим. А не понравится — уйду».
Направляясь на смотрины, Бунин чуть не купил гвоздики, уж больно хороши были. Но дорого. Потратишься, а вдруг впустую?! Для начала достаточно хризантем. И недорого, и цвет сиреневый, а это что-то означает.
Дверь открыла роскошная женщина, на вид значительно моложе Вениамина Петровича.
— Вы к кому, папаша?
Вениамин Петрович смутился от такого великолепия и решил, что не туда попал, вряд ли эта интересная дама в поисках мужа.