Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
ЛИЗА. Ага! Вот только что это за собачьи конурки?
МАРК. Это дома, Лизанька, дома, в которых жили евреи.
ЛИЗА. Евреи? В таких домах?!
МАРК. Конечно! Почему-то все думают, что евреи жутко богатые. А они жили в страшной нищете. Одна селедка — на всю семью. Нет, конечно, были в России и очень богатые евреи: барон Гинцбург, Бродский, Высоцкий…
ЛИЗА. Володя Высоцкий? Он что, тоже еврей?
МАРК. В данном случае я говорил о другом Высоцком— фабриканте чая. А у Владимира Высоцкого отец
ЛИЗА. А вот я еще хотела…
МАРК. Лиза, все! Мне уже на работу пора.
ЛИЗА. Ну, пожалуйста! Только одна вещь, очень важная. Вы послушайте…
ПЕСНЯ О БАБУШКАХ
ЛИЗА.
Я евреев знаю мало.
Очень редко их встречала.
Но про них слыхала в детстве
Разговор такой:
Если сильно я шалила.
То мне бабка говорила:
«Вот смотри — придут евреи.
Заберут тебя с собой!»
Ах, бабушка Варвара
Любила постараться.
И сделала немало
Для дружбы разных наций.
МАРК.
Мы, как видно, в нашем детстве
С вами жили по соседству,
И меня пугала тоже
Бабушка порой:
«Если будешь плохо кушать
И родителей не слушать.
То смотри — придут цыгане.
Заберут тебя с собой!»
Ах, бабушка Ревекка
Учила нас бояться,
Готовя человека.
Для дружбы разных наций.
ВМЕСТЕ.
В детстве мы слыхали часто.
Что страна у нас прекрасна.
Что живем мы все единой.
Дружною семьей.
Но когда детей пугали.
Непременно обещали:
«Вот смотри — придут армяне.
Немцы, греки, молдаване,
И, конечно, в наказанье
Заберут тебя с собой!»
Ах, бабушки-старушки!
В младенческие годы
Готовили нас дружно
Для счастья всех народов!
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Квартира Хигмана. Лиза сидит с балалайкой и. заглядывая в бумажку, разучивает текст песни.
Вдоль по улице метелица метет.
За метелицей мой либеньке идет.
Ты поштейт, поштейт, красавица моя.
Дай мне наглядеться, нахэс, на тебя!
Звонок. Лиза подбегает к двери, открывает. На пороге стоит потертый мужчина: не бомж, не алкаш, хотя есть в нем что-то и от того, и от другого.
ЛИЗА (отступая). Ты?! Ты чего чего сюда приперся? Тебя кто звал?
МУЖЧИНА. Не стыдно?.. С родным отцом, с любимым папашей?.. Я же, грубо говоря, все глаза проплакал, вес ноги в кровь отер, пока тебя искал.
ЛИЗА. Ладно, кончай бодягу! Уходи, пока Марк Моисеевич не вышел.
ДУЛИТОВ. А может, я как раз к нему?
ЛИЗА. Чего тебе от него надо?
ДУЛИТОВ. А может, у меня сердце болит, что дочь отняли? Болит мое сердце всю ночь напролет. И стонет, и плачет, и бьется о борт корабля!..
МАРК (в дверях). Вот это нехорошо. Сердце болеть не должно. Тём более плакать и стонать.
ДУЛИТОВ. Уважаемый! Как же ему не плакать, когда единственную дочь, можно сказать, среди бела дня евреи приватизировали?
ЛИЗА. Марк Моисеевич, да гоните ж его в шею! Это же известный аферюга, папашка мой!
МАРК. Лиза, Лиза, спокойней…
ДУЛИТОВ. Слыхали, доктор?.. Небось еврейская девушка своего палашу аферюгой не назовет.
ЛИЗА. А еврейскую девушку папаша в детстве бросит? А матери ее жизнь искалечит? Ну, чего уставился? Козел!
МАРК. Лиза! Я вас очень прошу — оставьте нас на пару минут. Мы с вашим отцом сами разберемся.
ЛИЗА. Пожалуйста!.. Только смотрите, чтоб он у вас ложки серебряные не свистнул.
МАРК. Не волнуйтесь, не свистнет. Тем более что они у меня мельхиоровые. (Лиза гордо покидает комнату, громко хлопнув дверью.)
ДУЛИТОВ. Что скажете, доктор?.. И это наше молодое поколение, смена наша, надежда… Господи, что будет с Россией, просто страшно подумать!
МАРК. А вы не думайте.
ДУЛИТОВ. О чем?
МАРК. О России. Она как-нибудь и без вас справится. И, вообще, уважаемый… Простите, ваше имя-отчество?..
ДУЛИТОВ. С утра Пал Макарычем звали.
МАРК. Так вот, уважаемый Пал Макарыч! Оставим лирику и поговорим конкретно. Вам что от меня нужно?
ДУЛИТОВ. А вы не понимаете?
МАРК. Пока нет.
ДУЛИТОВ. Интересное дело! Увели у человека единственную дочь, лишили, можно сказать, последнего источника существования. Да так даже варвары не поступают. А ведь вы, евреи, культурный народ. Можно сказать, лучшие умы человечества: Спиноза, Эйнштейн, Генрих Гёйне… Я уж не говорю про Карла Маркса, поскольку сейчас о нем говорить не принято.
МАРК. Мне очень радостно, что вы так живо интересуетесь еврейской культурой, как говорит Лиза, я просто тащусь, но цели вашего визита так и не понял.
ДУЛИТОВ. Извините, доктор, у вас дети есть?
МАРК. Увы…
ДУЛИТОВ. Поэтому вы и не можете понять отцовских чувств. Ведь когда теряешь своего ребенка, единственного близкого на земле существа, то весь организм буквально требует компенсации.
МАРК. И какой же компенсации требует ваш организм?
ДУЛИТОВ. А это уже как вам совесть подскажет. Вариантов много: можно сразу, можно по частям, можно нашими, можно зелеными. Они у меня потом дозреют. МАРК. А если не дам?
ДУЛИТОВ. Тогда придется дочурку конфисковать. Так сказать, увести с собой.