Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
Танечка, наша общая миротворица, хотела уже, чтобы розыгрыш кончился и Игорь был прощен. Она достала из шкафа бутылку вина, принесла какие-то соблазнительные закуски, но Андрей был неумолим. Закуски он отверг, а бутылку вина мы все, «скинувшись», приобрели. Причем, учитывая позднее время, заплатили за нее двойную цену.
Затем Андрей пригласил нас всех пройти в большую комнату на «вернисаж». Игорь увлекается живописью, и вся комната была увешана его картинами. Там Андрей, уже изображая искусствоведа-профессионала, провел нас по «залу» и не оставил от картин камня на камне, охаяв их в худших традициях нашей художественной критики.
В этот вечер Андрюша был в каком-то особенном ударе. Все, что он говорил, было смешно. Мы визжали, хрюкали и катались по полу. И громче всех хохотал Игорь. Было у Андрея это удивительное качество: он никогда не переходил грань, отделяющую шутку от обиды. Он просто кожей чувствовал, где нужно остановиться.
В общем, часа через два хозяин был прощен, и ему разрешили присоединиться к нашему веселью. Сам Игорь говорит, что у него никогда не было такого замечательного дня рождения. И этот праздник он, как и мы, думаю, запомнил навсегда.
Есть что-то глубоко символичное в том, что Андрей ушел из жизни в тот день, когда играл на сцене Фигаро — самого близкого и самого похожего на него из всех сыгранных им героев. Такого же озорного, искрометного, никогда не впадающего в уныние, склонного к розыгрышам и мистификациям, язвительно-насмешливого по отношению к сильным мира сего и трогательно-нежного с друзьями.
Я был удивлен, что на похороны Андрея пришло столько же народа, сколько в свое время пришло проститься с Владимиром Высоцким. Конечно, этих двух людей никак нельзя сравнивать. Ведь в прощании с Высоцким каждый, помимо дани уважения к замечательному артисту, нес еще свой социальный протест и поддержку позиции поэта и гражданина. В прощании с Андреем было нечто иное. В тот день Москва в последний раз пришла на встречу со своим любимцем, который в наше холодное и жестокое время умел дарить людям радость и тепло.
Проходят дни, и острое чувство потери сменяется тупой болью, постоянно ноющей где-то возле сердца. Время идет, приходят новые актеры, может быть более талантливые и более глубокие. Но никогда у нас не будет Андрея Миронова, человека, который так любил жизнь и умел это делать как никто другой.
Райкин и Утесов
Райкин и Утесов — какие удивительно теплые и красивые слова. Невольно начинаешь улыбаться, когда произносишь эти фамилии. Конечно, каждый из них достоин отдельной главы. Да что там главы — отдельной книги!
Но здесь я хотел бы объединить их вместе, потому что долгие годы два этих артиста, как два атланта, поддерживали балкон советской эстрады. И это было нелегко, потому что на этом балконе стояло слишком много паразитов.
Удивительное дело: в стране сплошного обмана даже два самых популярных человека, два истинно народных артиста России — Райкин и Утесов, на самом деле были не Утесовым и не Райкиным.
Настоящая фамилия Утесова — Вайсбейн. Откуда же взялось это звучное имя — Утесов?.. Леонид Осипович мне рассказывал, что во времена его юности в Одесской опере пел популярный певец Скалов. Молодому Лёне Вайсбейну очень нравилась эта звучная фамилия. Но поскольку она уже была занята, он выбрал себе псевдоним, похожий по смыслу: скала, утёс… Утёсов!
Что касается Аркадия Исааковича, то его настоящая фамилия Штипельман. Думаю, что
Несмотря на то что Райкин и Утесов были представителями одного поколения, это были абсолютные антиподы. Я не мог найти в них ни одной общей черты. Райкин — седой, красивый, элегантный, чуть усталый от жизни, никогда не позволявший себе в разговоре не то что грубое, даже резкое слово. И Утесов — невысокий, кряжистый, с хитрыми глазками, без конца сыпавший анекдотами и никогда не упускавший случая вставить крепкое словцо.
Помню, после премьеры нашего спектакля «Спасибо, сердце!» мы пошли отметить это событие в ЦДРИ. Заказали немного водочки, закуски и пару бифштексов. Бифштексы оказались, мягко говоря, несъедобными. Леонид Осипович пальчиком подозвал официантку и сказал, показывая на бифштекс:
— Деточка, это не нужно кушать. Это уже говно.
Если бы это сказал я, она бы мне надела бифштекс на голову, но Утесов мог в этой стране сказать всё. Популярность этих двух артистов была поразительной. И особенно поражает то, что она была завоевана без помощи телевидения, которого еще не было, когда они начинали свою карьеру. На моих глазах гардеробщики боролись за честь подать Утесову пальто, таксисты наперебой предлагали ему сесть в свою машину. А когда на юбилее МХАТа Райкин вошел в зал, то все поднялись и приветствовали его стоя. И это несмотря на то, что в зале и на сцене сидели сплошь народные и заслуженные артисты.
Как они относились к своей популярности?.. Тоже по- разному. Райкин чуть устало, снисходительно, принимая ее как должное. Утесову она тоже, конечно, нравилась, хотя он не упускал случая поострить по этому поводу.
Однажды, это было на гастролях, на почте служащая-формалистка отказалась выдать ему бандероль, потому что у него не было с собой паспорта. Он горько пожаловался нам с Женей Петросяном, и в ответ Женя ему рассказал, что аналогичный случай был с Карузо. Он явился в банк, чтобы получить крупную сумму, но документов у него тоже не было.
— Чем вы докажете, что вы Карузо? — спросила его банковская служащая. И тогда он взял и запел «О соле мио!»
— Да, вы действительно Карузо! — сказала служащая и выдала ему всю сумму.
— Замечательная байка! — сказал Утесов. — Я ее буду рассказывать про себя. Что мне на почте однажды не хотели выдать деньги без паспорта, и тогда я взял и спел им «Раскинулось море широко»…
— Правильно! — подхватил я. — А она вас послушала и говорит: «Да, это не Карузо!»
— Точно! — сказал Леонид Осипович и захохотал.
Что-что, а шутки он понимал. Даже шутки над собой. Вообще, про Утесова и Райкина ходило много легенд и разных историй. Часть из них соответствовала действительности, часть была придумана ими самими или их ближайшим окружением. Одну историю, связанную с Райкиным, я сочинил сам.
В 60-х годах, выступая в Киеве, Райкин исполнял свой знаменитый монолог: «Вот ты, ушастый, скажи, кто я такой? Кто?..» А из зала кто-то взял и ответил: «Жид!» После этого Райкин перестал приезжать в славный город Киев. Прошло 15 лет — и вот в Киеве была объявлена декада искусства России. Среди многочисленных артистов и коллективов был заявлен и театр Райкина.