Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Один безвестный врач услужил, к примеру, крупному гангстеру Расу Уинклеру, пальцевый узор которого был не просто уничтожен, а переиначен. Хирург удалил своему пациенту часть мякоти вместе с рядом завитков, а на «освободившееся» место попытался «подтянуть» соседние папиллярные линии, замысловато изогнув их. Однако узоры на оставшихся нетронутыми частях пальцев столь же безошибочно выдавали Раса Уинклера, как и до мучительной экзекуции, на которую он отважился.
Другой гангстер — Джон Диллингер — пошел еще дальше: он совершенно уничтожил свои пальцевые узоры, воздействовав на них каким-то сильнодействующим разъедающим веществом.
Предвидя уловки преступников, неистовые ученые поставили опыты на самих себе, не убоявшись жестоких страданий. Французские криминалисты Локар и Витковский обжигали свои пальцы кипятком, горячим маслом, жгли их раскаленным металлом. Муки не прошли даром: ученые узнали еще одно чудесное свойство пальцевых узоров. Когда раны заживали, узоры полностью восстанавливались вплоть до самых тонких и мельчайших деталей. Если же на месте повреждений образовывались рубцы из соединительной ткани, то они тоже обладали своими неповторимыми особенностями, присущими только данному человеку.
По риску, которому подвергали себя Локар и Витковский, по своей объективной значимости, по достигнутым результатам их опыты, конечно, не могут идти в сравнение с бессмертными подвигами врачей — ученых и практиков, прививавших себе смертоносные бациллы и шедших на верную гибель, чтобы распознать загадочные болезни, спасти человечество от массовых эпидемий.
Но и маленький подвиг Локара и Витковского заслуживает глубокого уважения и доброй памяти, ибо он служил науке, служил правде и справедливости — прекрасным человеческим идеалам.
Даже самый неопытный преступник наслышан о значении пальцевых отпечатков и, конечно же, он стремится не оставлять их. Но, во-первых, это мало кому удается даже при очень сильном старании, а во-вторых, приспосабливаясь к тому, чтобы не оставить отпечатков пальцев, преступник неизбежно оставляет иные следы, их заменяющие, которые так же дружно «работают» во славу истины и закона.
Так случилось, например, в одном деле, которое отлично расследовал саратовский юрист В. Г. Степанов.
Была задушена женщина. Подозрение в убийстве пало на ее мужа. Но не было сколько-нибудь веских улик, а муж, разумеется, все отрицал. Он настойчиво (слишком уж настойчиво) требовал искать на шее убитой пальцевые отпечатки. «Раз установлено, — говорил он, — что душили руками, то должны же быть следы пальцев. Я уверен, что моих отпечатков вы не найдете».
И верно — не нашли. Зато осматривавший шею судебно-медицинский эксперт отметил, что точечные кровоизлияния расположены на одинаковых расстояниях одно от другого, напоминая рисунок переплетения ткани.
При обыске у мужа нашли сорванную с двери занавеску. Когда же сравнили группы точечных кровоподтеков на шее убитой с переплетением ткани этой занавески, оказалось, что их «рисунки» полностью совпадают. Таким образом, занавеска, через которую убийца душил свою жертву, чтобы не «наследить», как бы заменила собой отсутствующие пальцевые отпечатки и не хуже, чем они, помогла разоблачить преступника.
А уж о перчатках и говорить не приходится!.. Любой «новичок» толково разъяснит, вам, что подлое дело лучше творить в перчатках. Эти «полезные» сведения давно уже можно почерпнуть в детективных романах и кинофильмах. Но не все знают, что и перчатки служат борьбе
Большую роль в криминалистике играют следы крови. Они остаются почти всегда, когда преступление связано с посягательством на человека. Да и не только, конечно… Значение этих следов особенно возросло за последние десятилетия, когда ученые постигли многие тайны крови, дотоле остававшиеся неизвестными. В прошлом столетии найденные на месте преступления кровяные пятна и капли говорили не так уж много: достаточно было, скажем, заподозренному в убийстве сослаться на то, что он резал курицу, отчего и остались следы крови на его костюме, — и юристам нечего было возразить, потому что различать кровь животного и кровь человека тогда не умели.
В конце XIX века русский ученый профессор Ф. Я. Чистович, занимаясь проблемами, бесконечно далекими от криминалистики, оказал ей неоценимую услугу: он открыл метод, с помощью которого белок одного вида животного можно отличить от белка другого вида животного. Несложная реакция, названная его именем, позволяла быстро уличить лжеца, неосновательно ссылавшегося на куренка или поросенка, в то время как была пролита кровь человека.
Преступники опять приспособились: они уже не кивали на домашнюю живность, но, поняв, что реакция Чистовича все же не позволяет различать кровь разных людей, стали оправдываться иначе. Подозрительные пятна они объясняли то невинным кровотечением из носа, то случайным порезом пальца. И снова криминалисты беспомощно отступали: им нечем было это опровергнуть.
Прошло, однако, не так уж много времени, и чешский ученый Я. Янский, изучавший биохимические свойства крови, обнаружил группы внутри одного ее вида, которые зависят от особенностей белков. Четыре группы, на которые Я. Янский разделил кровь человека, тотчас взяли на вооружение криминалисты. И понятно, почему: когда кровь того, кто всего-навсего «случайно порезал себе палец», относится, скажем, к первой группе, а пятна крови, найденные в его квартире, — к третьей, цена его оправданиям невелика. Точнее, она велика, но в прямо противоположном смысле, ибо, как справедливо замечал английский юрист У. Уильз, серьезными уликами являются «все поступки обвиняемого, в том числе и лживость его оправданий».
Сейчас наука о крови пошла еще дальше. Установлено, что кровь человека делится не только на группы, но и по типам — в зависимости от определенных свойств, присущих, эритроцитам. Усилиями польских ученых в ядрах лейкоцитов крови женщины удалось обнаружить частицы — хроматины, которых нет в крови мужчины. Таким образом, по крови стало возможным определять и пол. Все это внедрено в криминалистическую практику. Теперь крохотное пятнышко крови все чаще и чаще может сказать о своей принадлежности вполне определенному лицу.