Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— А мы ее пошлем за водярой и за закусоном, — с готовностью поддакнул Юрик. — И пока она будет ходить по магазинам, займемся Светкой.
— Вот это правильно! — обрадовался Пентюх. — Займемся Светкой…
— Баба она, конечно, не первой свежести… Шмара, видать, еще та… Но какое никакое, а новшество будет, — плел словесные кружева Юрик.
Он недавно познакомился со старым вором-рецидивистом Ниткиным Иваном, недавно «откинувшимся» и проживавшим в соседнем бараке. Тот и поднатыркал молодого Вороненка блатным шуткам-прибауткам. И теперь Юрик наставлял менее опытного
Они направились к остальным. По дороге Василий отдал соседу ключ от комнаты.
— Любаша, выручалочка ты наша, вот тебе денежки. Сбегай, водчонки или винца купи, да что-нибудь на заку-сон… — Подал Юрий Любе небрежно, словно миллион, червонец. — Гулять будем!
— Эх, пить будем и гулять будем, — с готовностью подхватили Юркин брат и Шахёнок, — а смерть придет — помирать будем!
Люба, подобрав с травы пустую сетку и зажав в кулачке десятку, побежала в магазин.
— Я мигом!
— Можешь не спешить, — кивнул Юрий на Василия. — Мы с братцем твоим так решили. — Окончил он снисходительно покровительственным тоном.
Догадалась ли Люба, о чем они договорились или же нет, не так уж и важно, но она и сама понимала, что при братце у нее никаких сексуальных приключений не будет. Все достанется новой подружке Свете.
— Ну, что, пойдем?.. — Взял Юрий за руку осоловевшую от непроходящей головной боли, вчерашнего безмерного употребления самогона и сегодняшнего свежего пива, Свету. — Пойдем, любовью займемся. Я первый, а остальные по очереди. — Он глумливо хохотнул.
— Только не передеритесь… Светка не ветка — на всех хватит! — предостерегла Люба своих соседей. — Правда, Светик?
Светлана только пьяно ухмылялась и кивала головой, покорно тащась за Юриком. Соображала ли она, что с ней происходит, давала ли отчет своим действиям? Трудно судить…
Приведя Светлану в комнату, Юрик раздел ее донага, небрежно отбросив снятую одежонку в угол, рядом с кроватью Катерины.
— Она тебе еще долго не понадобится! — оскалился он в недоброй улыбке, усаживаясь на табурет и ставя Светлану перед собой на колени.
Ее лицо оказалось на уровне его груди. Глаза смотрели туманно. Небольшие чашечки грудей обвисли. И только сосцы в коричнево-розовом ореоле задиристо смотрели вверх.
— Ну-с, с чего же начнем?.. — Он небрежно тронул сосцы грудей.
Светлана молчала и только учащенно сопела.
— Пожалуй, с миньета… — сам себе ответил Юрий и наклонил голову Светы к расстегнутой ширинке.
Ускоряя процесс, легонько стукнул кулаком по согнутой спине женщины.
— Поехали!
За Юриком Светку имел его брат Василий. Потом Боря Шахенок. За Шахенком, в соответствии с очередностью, Пентюхов Вася.
Из комнаты на улицу выходили раскрасневшиеся, веселые, довольные. От каждого вышедшего резко несло потом, мужской и женской плотью. О гигиене даже и не думали. Да и где в бараке ее взять, гигиену ту! Живо делились впечатлениями. Бесстыже комментировали происходившее, не стесняясь пришедшей из магазина со спиртным и закуской Любаши. А чего стесняться — своя баба, в доску! Сама вытворяла похлестче!
И так пару раз. Заход за заходом. Но поодиночке. Еще не скопом, не хором.
Между заходами выпивали принесенную Любашей водку. Закусывали хлебом, сыром и овощными консервами.
Светлана из комнаты Пентюховых не выходила. Как пришла туда с Юриком, так и оставалась там, обнаженная и раскорячившаяся на полу. В бумажных стаканчиках ей дважды относили водку и корочку хлеба для закуски.
— Ей закуска не нужна! — весело гоготали. — Она другим закусывает, более калорийным… Как космонавт, прямо из тюбиков! Га-га-га! Го-го-го!
— Га-га-га!
— Го-го-го!
Захмелев, переместились с улицы все в комнату Пентюховых. Выпили остатки спиртного. А последние полстакана водки Шахёнок и Вася Ворона влили в рот Светы. Проглотила, давясь и проливая водку на пол. Стакан брезгливо выбросили: кто же из него пить будет после «соски»? Западло!
Решили поиметь одновременно. Всей группой. Во все отверстия. Даже Любе предлагали принять в этом участие, но та, стесняясь брата, отказалась.
Гогоча, возбуждаясь, наливаясь звериным азартом друг от друга, теряя разум и остатки человечности от вида беззащитного, беспомощного женского тела, поставленного на колени и руки, на четвереньки, на голом полу посреди комнаты и тем самым сразу же ниспровергнутого из класса «гомо сапиенса» в класс обыкновенной скотины, отталкивая друг друга, совали, пихали, давали.
Со смехом.
С шутками и прибаутками.
С дурашливым визгом, доходящим до волчьего подвывания.
Спермой измазали не только все тело Светы, но и себя, свою одежду. (Впоследствии это обстоятельство, задокументированное следствием и судебной биологической экспертизой, ляжет как одно из многих доказательств в обвинение).
Люба, хоть и была в подпитии, но когда все увидела — вдруг ощутила себя на месте Светы, такой же распятой, вывернутой и разорванной на части. Это уже был не секс, не любовные игры и забавы, а что-то страшное, унизительное и безысходное. Закусила до крови губы, чтобы не взвыть зверем, и убежала. Не соображая, не понимая, куда бежит, зачем бежит и от кого бежит.
В бесовском шабаше не заметили, как возвратилась с работы Пентюхова Екатерина — мать Василия. В цехе монтировали новое оборудование, и рабочих, чтобы не мешались, отпустили домой. Вот Екатерина и пришла не вовремя. Увидела и обмерла.
— Батюшки-светы, что делается!
Потом схватила первую попавшуюся под руку тряпку и, хлеща всех подряд, стала выгонять из комнаты.
— Вон, вон, козлы поганые!
На шум и крик поспешили ближайшие соседки. Кто конфузливо, а кто и ехидно ухмылялись: не каждый день такое увидишь! Шахиня и Ворона тоже в их рядах. Пришли и зубоскалят. Отпускают пошленькие остроты в адрес Светы. Не было только старого Петрухи Косова. Опять где-то пьянствовал. И дочь свою распрекрасную в окружении развеселых и разудалых соседских парней не увидел.