Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20

Александров Владимир Григорьевич

— Вот поработаешь здесь с наше, Юрик, и ты будешь ее знать, — проронил идущий мимо офицер без кителя и с закатанными по локоть рукавами и заорал на замешкавшихся, склонившихся над окровавленным телом конвойных: — Что вы телитесь! Быстрее дохлятину надо убирать!

— Я скажу! — прохрипел обвисший на руках своих конвойных Кудрофф. — Что вы хотите знать?

Схема

Конечно же, профессор не видел, как отмывается в туалетной комнате испачканная в «крови» с головы до ног «дохлятина», как не

видел и ржущего над удачным розыгрышем «врача» в погонах прапорщика и смеющегося рядом офицера с закатанными рукавами. Спектакль удался, и можно было сказать, что полковник Соломин успешно сдал экзамен по Станиславскому, ибо единственный зритель — профессор Кудрофф — поверил и теперь торопливо отвечал на вопросы.

— Вам знакома эта девица? — совал ему под нос фотографию Сони Ковалевской и сыпал вопросами полковник Соломин. — Это она должна была выйти с вами на связь?

— Я не знаю этой девушки, — с готовностью, но некоторым недоумением отвечал британский профессор.

И полковник видел: прокол, гражданку США Ковалевскую этот профессор определенно не знает, иначе веки дрогнули б. И тут же, пока профессор не очухался от «спектакля», задавался следующий вопрос.

— А какая задача у Кантаровича? — совал ему в лицо очередную фотографию Соломин. — Какие именно сведения вы у него получали?

— Алек не есть важная фигура, — с честными глазами отвечал Кудрофф. — Я вообще не понимаю, почему вас интересует этот мелкий торгаш.

И Соломин опять видел: Кудрофф искренен, а вот у него очередной прокол. И вопрос за вопросом — проколов становилось все больше, а профессор тем временем все более и более убеждался, что ничего серьезного у русских на него нет. И лишь одна улика дала ясный, прекрасно читаемый результат.

Схема была найдена в записной книжке профессора: коротко, одними начальными буквами обозначенные московские улицы, развилки, перекрестки, крупные строения и жирные точки в четырех местах с цифрами рядом.

Если бы Соломин никогда не работал в разведке, он бы смысла этой схемы и не понял. Но точно такой схемой он сам на первом курсе «Вышки» обозначал места и время контрольных встреч с агентами — такими же студентами, как он. В случае неявки агента на указанное место в указанное время он считался проваленным.

Уже на третьем курсе будущий разведчик Соломин с легкостью удерживал десятки таких схем в голове, но понятно, что Кудрофф, человек сугубо гражданский, был вынужден пользоваться шпаргалкой.

— Это ведь место контрольной встречи? — сунул он профессору Кудрофф под нос его же записную книжку, и зрачки профессора скакнули.

«Есть!» — понял Соломин.

— С кем вы должны были встретиться в отмеченных вами пунктах?

— Это не то, что вы подумали, — решительно пошел в отказную Кудрофф. — Да, это план Москвы, но он не имеет никакого отношения к деловой части моего визита.

— А почему здесь указано время?

— Это не время, — с самым лживым выражением глаз начал отпираться Кудрофф, — эти цифры имеют для меня чисто символическое значение…

«Уже не скажет», — понял Соломин.

Профессор

и впрямь оправился от шока, а главное, часы упорно бежали вперед, и до того мгновения, как здесь появится консул Британии, времени оставалось — всего ничего. Уж это для профессора было ясно.

В принципе Соломин мог обсудить с Кудрофф детали договора, заключенного между Институтом кибернетической физики и британцами, но здесь начиналась очень зыбкая территория, наполненная самыми разными юридическими тонкостями, — нахрапом не взять.

Титаник

Вернувшийся от Лены Черкасовой Артем вошел в свою квартиру около пяти утра. Катерины уже не было, а Соня, напротив, проснулась и уже, что называется, сидела на упакованных чемоданах.

— Я возвращаюсь домой, Артем, — тихо сказала она.

— Ты же говорила, что твой дом здесь, — осторожно напомнил Артем.

Соня покачала головой.

— Дома должно быть спокойно и безопасно — как в детстве, когда утыкаешься маме лицом в живот.

Артем снял и повесил плащ.

— А здесь?

Соня опустила голову.

— Здесь я себя чувствую затерянной посреди ледяного моря.

Артем присел рядом, обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Как «Челюскин»?

Соня шмыгнула носом.

— Челюскин — это капитан «Титаника»? Тот, что и людей утопил, и сам утонул?

Артем покачал головой. Если и впрямь считать, что принадлежность народу определяется бессознательными коллективными образами, то они с Сонечкой принадлежали к разным народам.

Ибо там, где у него был образ оказавшихся на льдине посреди Ледовитого океана, казалось, обреченных, но все-таки спасающих друг друга людей, у нее было нечто иное: гибнущие пассажиры «Титаника» и десятки судов, спешащих мимо, потому что спасение пострадавшего не входит в их бизнес-план.

И вот с этим различием он поделать не мог ничего.

Консул

Андрею Андреевичу Павлову позвонили около шести утра.

— Этой ночью нашими доблестными чекистами арестован лауреат Королевской премии 1986, 1992 и 1998 годов, вице-президент столичного Королевского университета профессор Дэвид Кудрофф. Предварительное обвинение — шпионаж.

Павлов-старший поморщился. Он лучше многих представлял, к каким долговременным перекосам в отношениях стран приводят подобные аресты.

— А кто руководитель следственной бригады? — поинтересовался он. — Уж не Соломин ли?

— Точно. Юрий Максимович. Причем он арестовал не только Кудрофф, но и его коллег — уже с менее тяжкими обвинениями. И, само собой, есть один наш. Ну, этого за разглашение закатают даже без вопросов.

Андрей Андреевич задумался. После ничем не мотивированного задержания Сони Ковалевской он относился к деятельности Соломина довольно критически, но понимал, что у любого следствия есть свои резоны, и у Соломина они тоже могут быть. Оставалось два вопроса: вопрос к адвокату — соблюдение закона, и вопрос к МИДу — соблюдение международных приличий.