Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Набирая скорость, машина понеслась, обгоняя по путный транспорт. Магда сняла темные очки и внимательно смотрела вперед, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида.
— Мадам, вы ничего подозрительного не заметили в пути? — спросила она, не оборачиваясь. — Может быть, за вами следили, когда вы вышли из дома, в поезде или здесь, на вокзале?
— Нет, я все время проверяла и ничего похожего не заметила.
— Вы в этом уверены?
— Думаю, да. Я была осторожна. Делая пересадку во Фрибуре, я не сразу села в пайернский поезд, а вышла из вокзала и проехала
Затормозив у светофора, Магда не ответила, подозрительно покосилась на подкатившую слева машину с тремя мужчинами в кабине, посмотрела через зеркальце на скопившиеся автомобили позади.
— Да, случилось… — сказала она, включая рычаг передач и плавно трогаясь. — Жан Шардон сегодня в двенадцать ноль-ноль должен был вместо вас, мадам Вера, встретиться со связным Хосе, так?
— Да, он сказал, что пойдет сам взять сведения…
— А вы знаете, где он сейчас? Он не звонил вам домой или, возможно, вы с ним виделись, а?
— Нет, нет, он не звонил, и мы не виделись… Вы же знаете, что теперь он… — запинаясь, проговорила Вера Сергеевна.
— Я все знаю. Теперь вы для него изменники, и пути назад для вас нет. Но не надо его бояться, тем более сейчас… Нам известно, что он арестован. — Магда обернулась и через плечо пристально взглянула в лицо спутницы.
— Господи, не может быть! — с неподдельным испугом воскликнула та. — Кто же его арестовал?! За что?!
Немка хрипло рассмеялась.
— Кто же может арестовать человека, как не полиция или служба безопасности! А за что, известно!
Она в нескольких словах сообщила то, что считала нужным сообщить, чтобы посильнее напугать эту профессоршу, и добавила:
— Теперь вы понимаете, мадам Вера, почему я потребовала от вас строгой конспирации. Нам надо быть предельно осторожными, всем нам, а вам с господином профессором в особенности, иначе вы навлечете беду на свою семью. Поверьте, мадам, я отношусь к вам с сочувствием, как женщина к женщине. — Цепкие руки немки быстро крутили ба ранку, выводя машину из очередного виража. — Теперь, когда мы сотрудничаем вместе, я стараюсь помочь вам, чем могу. И вот доказательство: вы со мной едете за дочерью. А ведь мой шеф возражал против этого, считая, что девочку должна привезти я одна. Но мне удалось переубедить шефа. Ребенок, сказала я, будет очень волноваться и плакать, не зная, куда его увозят, ребенок может не поверить, что его везут домой, станет кричать — не силой же его сажать в машину, надо пожалеть девочку. Если у вас есть сердце, сказала я, разрешите матери самой забрать дочку, мадам Кинкель будет так благодарна вам! А безопасность поездки я беру на себя. И вот, как видите, мы в пути, — в такт своей речи Магда то кивала черной стриженой головой, то кидала через плечо на спутницу самодовольный взгляд.
— О, вы очень добры, мадам! Я вам так благодарна! — взволнованно проговорила Вера Сергеевна, и ее чувство, вызванное на самом деле близким свиданием и освобождением Эрики, показалось немке искренним.
Затем Магда умолкла — опять забеспокоилась: что-то позади ей не нравилось. Госпожа Кинкель, оборотясь, посмотрела в стекло. Шедшие за ними от вокзала автомобили либо отстали, либо свернули в сторону, но один продолжал следовать за «Опелем» на значительном расстоянии. Магда погнала сильнее, лишь притормаживая на поворотах. Задняя машина отстала, но вскоре начала нагонять. Тогда немка резко сбросила скорость и остановилась на обочине. Преследующий автомобиль — синий «Мерседес-Бенц» — промчался мимо, взвихрив воздух. Кажется, в нем никого не было, кроме шофера за рулем.
Шоссе позади было пустынно. Заводя мотор, Магда что-то пробормотала.
— Вы мне что-то сказали? — осторожно спросила Вера Сергеевна.
— Да нет… Не понравился мне этот «Мерседес», я говорю. Наверно, показалось… Надо проверить, не появится ли он снова.
Через несколько минут «Опель-капитан» вынесся к перекрестку на автомагистрали Берн — Женева, и, поскольку путь был свободен, Магда, повернув в сторону Берна, стрелой пролетела мимо стеклянной будки службы движения. Но немка успела заметить у инспекторского поста и двухцветный полицейский автомобиль, и рядом стоящий мотоцикл, и беседующих патрульных в кожаных крагах и белых касках. По профессиональной привычке полицейские проводили взглядом черный «Опель» и вернулись к своему разговору — в заднее стекло было видно, что они не проявили интереса к машине Магды. Синий же «Мерседес-Бенц» вообще исчез.
«Где же люди Хосе? — встревоженно думала госпожа Кинкель. — Неужто они потеряли нас? Правда, тот человек, которому я звонила, сказал: „Мы будем рядом с вами, но я гарантирую, ваша подруга ничего не заметит“. Что значит рядом? Ну, ладно, они знают свое дело… Лишь бы они не напугали ее. Если Магда заметит преследование, что она сделает? Продолжит поездку или прекратит ее? Какой ей дан приказ? И куда мы все-таки едем — в Берн или дальше? Где они держат Эрику? Конечно, эта стерва, если спросить, ничего не скажет».
По-видимому, немка совсем успокоилась, потому что перестала поглядывать в зеркальце и сказала почти заботливым тоном:
— Устраивайтесь поудобней, мадам Вера, мы по едем быстро, однако дорога займет не меньше часа. И выкиньте из головы все мрачные мысли: вас ждет встреча с дочерью, с вашей маленькой Эрикой. Что может быть радостней для матери? — И Магда, пожаловавшись, что у нее нет детей, пустилась в расспросы об Эрике — ее характере, способностях, привычках, явно пытаясь установить с госпожой Кинкель доверительные отношения.
На скорости в машине стало прохладно: садившееся солнце, освещая кабину сбоку, уже не припекало, через опущенное стекло рвался ветер, теребя на шляпе Веры Сергеевны подколотую вуаль. Слышался гул бешено вращающихся колес. Широкая магистраль неслась навстречу серо-бетонной лентой. А по сторонам мелькали машины, деревья, дома, люди, собаки и медленно кружились, как на огромном патефонном диске, поля и дальние рощи. Рассеянно наблюдая проносившийся пейзаж, Вера Сергеевна вежливо и односложно отвечала на расспросы Магды об Эрике, понимая, что ей вовсе не интересно, что это сплошное лицемерие. Она не сомневалась, что эта лживая баба также врала ей, когда рисовала себя в роли гуманной покровительницы обиженного ребенка, яко бы спорящей с шефом о прольющихся детских слезках, если мать не поедет…
Но тут Вера Сергеевна угадала лишь отчасти. Нет, спор между резидентом и Магдой, надо ли везти мать, действительно был. И о «детских слезках» тоже говорилось. Но все эти споры-разговоры, однако, имели вполне жесткий деловой смысл и, разумеется, напрочь были лишены сентиментальной окраски. Проблема, как в условиях предполагаемой слежки безопаснее передать маленькую заложницу родителям, обсуждалась на даче у Эссена, когда Сюззи-Магда прибыла туда по его требованию из Лозанны. Резидент не хотел подключать к этому делу свою помощницу, так как боялся, что общавшаяся с Шардоном мадам Дижон уже засечена швейцарской секрет ной службой и приведет за собой «хвост» в Берн. Можно было выбрать два варианта: либо кто-то из присматривающих за Эрикой агентов (Адам или Гейнц) привезет девочку (в автомобиле или поездом) в Лозанну и там передаст ее в условленном месте матери, либо госпожа Кинкель сама отправится в Берн и, скажем, на вокзале, куда подъедут агент с Эрикой, заберет дочь. Первый вариант действительно, был сопряжен с опасностью «детских слезок»: девятилетний ребенок в пути (если даже мать заранее переговорит с дочерью по телефону и подтвердит, что Эрику вправду везут домой) способен выкинуть любой каприз, например, обратиться к полицейскому или прохожему и с плачем просить, чтобы его освободили из рук противных дядек-сторожей (поэтому предпочтительней автомобиль, но и он полностью не гарантировал тайны поездки: что, если девочка закричит и привлечет внимание дорожной полиции?). Второй вариант исключал опасные хлопоты с ребенком — напротив, Эрика с радостью помчится на Бернский вокзал (или в другое место), как только мадам Кинкель, приехав, позвонит дочери. Однако и в том, и в другом случае угроза раскрытия еще одного по крайней мере агента резидентуры одинаково сохранялась: ведь Адаму или Гейнцу неизбежно придется вступить в контакт с человеком (матерью Эрики), за которым следят. А реальность слежки Эссен уж никак не мог сбрасывать со счетов после ареста московского ревизора.