Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Бурже извлек из толстого портфеля банки, ловким движением взрезал одну из них консервным ножом и налил в стаканы себе и Леониду густой оранжевый сок.
— Хотел прихватить что-то посущественней, да побоялся, что доктора заругают: тебе, наверное, нельзя. Мы с тобой нашу победу потом непременно вспрыснем, а как же! А пока, прошу прощения, пей этот полезный сок… Так вот, слушай… Расскажу о наиболее существенных деталях. Начало операции прошло успешно: я арестовал немку, освободил девочку, ребята взяли Адама. И тут случился прокол! Второй агент — Гейнц, уезжавший на задание, видел, как наши брали его напарника, и сразу позвонил резиденту, их разъединил Морис, но главное Гейнц успел сообщить. Затем произошли еще два промаха, которые привели к трагической гибели наших товарищей в Лозанне — профессора Кинкеля и моего агента Энрико, жаль его, хороший был парень.
Бурже отпил из стакана сок.
— Об этих двух тяжелых промахах, или, точнее, о двух ударах, которые нанес противник, ты не все знаешь: резидент сумел улизнуть
Худое смуглое лицо Рокотова было строгим, темные глаза стали почти черными и мрачно светились.
— Это верно, Анри. Но времени и возможности изучать их характеры у нас, к сожалению, не было. А они имели огромное преимущество: ребенок находился в их руках… Горько, но…
— Оставим это, Жан. — Бурже пожал руку друга, лежавшую поверх одеяла. — Давай-ка я расскажу тебе, в чем мы преуспели. Нам удалось за это время разыскать и арестовать, кроме взятых раньше, остальных агентов — Нарцисса, Гнома, а также сбежавшего Гейнца. Сведения о составе резидентуры, ее задачах, словесные портреты агентов, в том числе господина Эссена, нам любезно предоставила Герда Фюбинг-Дижон. Фрау оказалась очень покладистой. К сожалению, самого резидента задержать не удалось, а мне хотелось на него взглянуть: по описанию немки, прелюбопытный тип! Он так здорово затаился, что наши не могли его найти, а затем каким-то образом проник в германское посольство. Думаю, его тайком провез в машине немецкий дипломат, но бог с ним! В сущности, резидент нам и не нужен: давать громкую огласку этому делу нельзя. Как, разумеется, это невыгодно и самим немцам. Резидент, оказывается, имел также германское подданство. По немецким документам он — Вернер фон Эссен, про это я узнал еще раньше от Герды Фюбинг. Она рассказала кое-что о его прошлом и настоящем: агент из старых кадров абвера, потом перешел в аппарат СД, любимчик Шелленберга, штандартенфюрер СС, за операцию «Ловушка» — тебе это неизвестно, так в СД закодирована их швейцарская операция против русских, — вот за первый успех в этой операции Эссен получил от самого Гиммлера железный крест с дубовыми листьями, да вот беда: поспешили праздновать-то! — Бурже тихонько рассмеялся, прикрывшись ладонью. — Между прочим, Жан, эти чистокровные арийцы раскалывались на допросах, как орешки! К дьяволу их всех, это дерьмо! Лучше сообщу, как мы завершили нашу операцию.
Бурже помассировал толстыми волосатыми пальцами веки, и Леонид только сейчас заметил, как воспалены и сухо блестят от недосыпаний его черные цыганские глаза.
— Принятые нами меры по прикрытию операции себя оправдали. Я уже говорил тебе, как реагировал мой патрон, когда я сообщил ему о своих опасениях насчет господина ИКС. А после захвата немецких агентов я доложил, что подозрения подтвердились. Тогда патрон приказал держать все это в строжайшей тайне, изолировать арестованных, никого к ним не подпускать — ни прокурора, ни адвокатов, ни следователей. Я сказал, что допросы буду проводить сам, без протокола и без свидетелей. Патрон согласился. Тут все сложилось хорошо. Но могли быть другие каверзные штучки… — ухмыльнувшись, Бурже помял толстыми пальцами пухлые щеки. — Нет, не насчет тебя! Придуманная для тебя легенда сработала: я объяснил, что ты мой человек, вернулся из-за границы после выполнения спецзадания, а когда возникла необходимость, я подключил тебя к операции. Беспокоился я за мадам Кинкель. Нет, никаких улик против Герберта или Веры Сергеевны не было. На вилле сгорело все: передатчик, звукозаписывающая аппаратура, документы, а сам Эссен с магнитофонными пленками сбежал. Шантаж с кражей ребенка тоже не мог навести на подозрения: я доложил патрону, что Кинкелей угрозами расправы с дочерью пытались завербовать в интересах германской разведки, это же подтвердила их расписка о сотрудничестве, обнаруженная при обыске среди бумаг на даче Эссена, вероятно, он обронил ее впопыхах. Кстати, в его немецком ресторанчике, в подвале, мы обнаружили радиостанцию и кодовые книги. Я обеспокоился за мадам Кинкель, когда патрон выразил желание побеседовать с ней: он был озабочен тем, не станет ли она рассказывать о случившемся и требовать суда над преступниками — ведь у нее такое горе! Тогда я сказал, что не стоит пока тревожить ее расспросами: она в тяжелом состоянии, — я сам берусь переговорить с мадам Кинкель, попрошу ее ничего не разглашать, так как дело касается национальной безопасности. С этим обошлось… Но главное, немцы! Если бы арестованные рассказали кому-то из наших о русских агентах и господине ИКС, сам понимаешь! Нужно было их как следует припугнуть, но предъявить только обвинение в краже ребенка и шантаже. Это я и сделал. Допрашивал каждого в отдельности, в своем кабинете. Никаких подозрений у немцев насчет нашей игры и возникнуть не могло, они знали, что действия контрразведки были направлены не только против них, но и против русских: тебя-то схватили с поличным на глазах агента, а связать меня с личностью Хосе было невозможно — ведь мы им подсунули ложного Хосе! Разумеется, на допросах я ни словом не обмолвился ни о слежке за нашими сотрудниками, ни об их поисках господина ИКС, вроде нам совсем об этом неизвестно. Так вот… Я им сказал, что за шантаж с ребенком в целях вербовки и за участие в убийстве Герберта Кинкеля им обеспечены либо виселица, либо как минимум многолетнее тюремное заключение. Ты знаешь, они сразу наложили в штаны! Тогда я сказал, что постараюсь облегчить им наказание при условии, если они ответят на все мои вопросы. А дальше пошло как по маслу: я спрашивал только то, что мне было выгодно, а они, конечно, и не заговаривали ни о чем для нас опасном — кому охота увеличивать меру своей вины, и без того тяжелую! Ведь только заикнись они про русских, про радиоигру с Москвой, это неизбежно повлекло бы новую серию моих вопросов. Им пришлось бы ответить, с какой целью они следили за сотрудниками нашей секретной службы, а это уже статья о подрыве национальной безопасности. Это-то они понимали… А жаль! Жаль, что мы не можем судить их по всей совокупности преступлений — этим мерзавцам следовало бы болтаться на виселицах! Но…
Бурже, сцепив в замок руки, тяжело вздохнул.
— На днях по настоянию немцев резиденту Эссену, как германскому подданному, разрешили покинуть страну. Высланы в Германию также Хильда — Сюззи — Дижон, Франц, Адам и Гейнц. Разумеется, я этому всемерно способствовал! Как видишь, дорогой Жан, заключительная часть дела окончилась успешно. А герру Эссену и фрау Дижон я не завидую — представляешь, как их встретят в Берлине, в РСХА, после провала такой операции! А?
— Да уж, наверно, здорово встретят. — Губы Рокотова дрогнули в усмешке. Бурже вскочил со стула.
— Нет, это еще не все! — воскликнул он, энергично взмахнув руками. — Не все! Знаешь, что нам удалось?! Мы поймали у себя в управлении тайного нацистского осведомителя, завербованного Шелленбергом. Он также работал на резидентуру Эссена. Представляешь, какая змея заползла в наше гнездо! Он мог бы такое натворить… А попался на контакте с Хосе, фальшивым, конечно, тем самым, да! Мы ему устроили хорошенькую провокацию, и он клюнул! Но об этом я расскажу тебе в следующий раз. Теперь спи, больше спи, дорогой, надо поскорей выздоравливать!
Анри чмокнул Леонида в колючую щеку.
Прослушав утреннюю сводку Совинформбюро о положении на советско-германском фронте на 19 июня 1943 года, генерал-полковник Самохин выключил радиоприемник.
— Пригласите генерала Анфилова.
Самохин подошел к огромной занавешенной карте на стене и раздернул шторы. Тянувшаяся с севера на юг причудливо изломанная линия фронта была испещрена синими и красными стрелами ударов, наносимых противникам, кружками и овалами, обозначавшими армии и группы резервов, условными значками сосредоточения танковых и авиационных соединений. Самохин обежал глазами этот гигантский театр кровавых сражений и остановил взгляд на большом выступе линии фронта, подковой вломившемся в оборону гитлеровских войск. Генерал знал: здесь, на Орловско-Курско-Белгородском плацдарме, в ближайшие дни будет решаться исход всей летней кампании.
Обернувшись на звук шагов, Самохин увидел приближающегося генерала Анфилова и, отозвавшись на приветствие, сказал:
— Меня интересуют данные по Курской группировке противника. Что у вас нового, Петр Федорович?
— Я захватил последнюю информацию от разных источников, в том числе по Курской группировке. Есть ценные данные, — ответил Анфилов, опускаясь в глубоко осевшее под его тяжестью кожаное кресло. — Вот эти данные. — Он протянул папку с радиограммами. — Очень интересные сведения от господина ИКС.
— Ну-ка, ну-ка, давайте эту информацию. — Генерал-полковник взял папку и начал читать донесения одно за другим.
9.06.43. Центру.
От ИКС, через Хосе.
По расчетам командования ВВС, заводы Германии изготовят в мае 2000, а в июне 2100 боевых самолетов. Из этого числа в июне на фронт поступят не менее 2000 бомбардировщиков и истребителей. 12.06.43. Центру. От ИКС, через Хосе.
12.06.43. Центру.
От ИКС, через Хосе.
На советско-германском фронте в общей сложности находятся 166 дивизий (в начале апреля действовали около 140 дивизий). Против Красной Армии сражаются 18 танковых дивизий, 18 моторизованных и легких дивизий, 7 горных дивизий, 108 пехотных дивизий, 4 дивизии войск СС, 3 авиадивизии. Кроме того, у главного командования сухопутных сил (ОКХ) имеются в резерве 3 танковые дивизии и 6 пехотных дивизий, а в распоряжении ОКВ — одна дивизия войск СС. На оккупированных территориях Советского Союза дислоцируются еще 22 охранные и резервные дивизии.
13.06.43. Центру. Молния.
От ИКС, через Хосе.
В последних числах мая намечалось начать на советско-германском фронте наступление силами 1-й и 4-й танковых армий, 6-й армией и 11-м армейским корпусом (пять дивизий), который является ударным крылом 2-й армии. Одновременное наступление этих войск не планировалось. Высшее командование (ОКВ) намеревалось нанести удар сначала на Ворошиловград, в сторону Нижнего Дона, силами 1-й танковой армии и частью сил 6-й армии. В мае рассматривалась также возможность наступления 4-й танковой армии и 11-го армейского корпуса на Курск. Дивизии группы армий Манштейна, готовые к бою, находятся на исходных позициях.