Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Сиял никель хирургических инструментов. Отрывисто переговаривались эксперты. Стучала машинка. Лилась вода из шлангов.
Тафик диктовал сначала по-турецки, потом по-русски - для Ангелины Ефимовны:
– Вторая пуля вошла через правое плечо, со стороны спины, через правую подмышечную область, через грудную клетку. И вышла слева, на уровне шестого ребра, повредив сосудистый пучок правого легкого, аорту и сосудистый пучок левого легкого. Смерть последовала мгновенно.
Три часа работали эксперты. И все три часа Ермаков
Еще сегодня утром он сидел с ней на берегу моря, смотрел в её чистые, бездонно-голубые глаза, видел, как шевелились её влажные, чуть пухлые губы, как билась жилка на виске, как светились её волосы, слышал её певучий ласковый голос. А сейчас...
Не дожила и до двадцати. Не испытала всех радостей, выпадающих на долю людей. Не повидала многого в жизни. Не познала до конца любовь. Не стала женой, матерью. А так любила жизнь, так хорошо жила, так боролась за неё! И долго, долго собиралась жить.
И в страшно сне не могло присниться Тане, что она погибнет на целом и невредимом Ан-24, в цветущий субтропический полдень, между небом, землёй и морем. От двух бандитских пуль. И, уже мертвая, будет лететь и лететь. Приземлится в турецком Трабзоне.
Гудели, гремели, грохали о бетон тяжелые башмаки Ермакова. Жандарм сидел и курил сигарету за сигаретой.
В сводчатом коридоре показалась Ангелина Ефимовна. Ермаков бросился к ней так, будто еще была какая-нибудь надежда, требовательно спросил:
– Ну что?
Она держала его дрожащую горячую руку в своей и скупо, щадя его, рассказывала, что там выяснилось. Он молча слушал.
– Теперь мы можем присоединиться к остальным, - сказала она другим голосом.
– Наши разместились в городе, в отеле "Кальфа". Поехали! Госпиталь нам даёт машину.
– Я никуда не поеду. Останусь здесь.
– Вы с ума сошли. Вспомните, где находитесь!
– Останусь. Не могу же я бросить её здесь одну.
– Да вы и в самом деле начали заговариваться. Дорогой, милый Вано! Возьмите себя в руки. Ни вы, ни я и никто уже не может ей помочь.
– Да-да!
– сейчас же подхватил он.
– Опоздал! Готов был отдать за неё жизнь - и не сумел. Не прощу себе этого никогда. Я ведь мог отвести от неё руку убийцы.
– Ничего не понимаю. О чем вы говорите? Могли отвести руку убийцы?... Разве вы знали, что готовится нападение?
– Должен был знать. Должен был догадаться, почувствовать.
– Вы слишком к себе требовательны.
– Нет, я мало требовал от себя. Такого человека потерял!
– Вы её давно знали?
– Всю жизнь. И всю жизнь буду знать, видеть её, чувствовать, разговаривать с ней.
– Нет такого горя, которое могло бы затмить
– Она обхватила его за плечи.
– Пошли! Вы не имеете права здесь оставаться. Будьте благоразумны.
Хлопнула входная, наружная, дверь, и в коридор вбежал инспектор в штатском. Ермаков запомнил его ещё на летном поле Трабзонского аэродрома. Смуглое до черноты лицо, сросшиеся брови, узкий лоб с наползающими на него жесткими угольно-черными волосами. Белый воротничок. Легкая, из рисовой соломы, шляпа. Толстое, с синим камнем кольцо на волосатом пальце. Инспектор снял шляпу, вежливо поклонился.
– А я за вами приехал, господа.
– Спасибо, - ответил ему Ермаков.
– Мы сами доберемся до гостиницы. На машине госпиталя.
– Нет, я приглашаю вас не в гостиницу... в полицию.
– В полицию? Нас?!
– переспросил Ермаков и ударил себя в грудь кулаком.
– Вы, наверное, ошиблись, господин инспектор? Нам там нечего делать. Приглашайте налетчиков, убийц.
Инспектор растерянно повертел в руке шляпу, переглянулся с жандармом в форме и сказал повышенным голосом:
– Я настаиваю, господа!...
Ермаков ответил ему резко:
– Какое же это приглашение, если настаиваете?
На пороге морга, с зажженной сигаретой во рту, стоял седоголовый хирург Тафик. Он с удивлением смотрел то на инспектора, то на Ермакова, то на Ангелину Ефимовну.
– В чем дело, коллега?
– Нас тащат в полицию.
– Зачем?
Лицо Тафика покраснело, губы затряслись. Быстро подойдя к инспектору, он что-то стал говорить ему. Тот вполголоса отвечал.
Тафик вернулся к Вано и Ангелине Ефимовне и сказал:
– Придется вам поехать в полицию. Ничего не поделаешь, таков здешний закон.
Ангелина Ефимовна вспылила:
– Бесчеловечный закон! Мы еле держимся на ногах. Нам необходимо прийти в себя после всего, что случилось. Неужели господа из полиции этого не понимают?
Доктор Тафик закурил новую сигарету и молчал. Ермаков перевёл для полицейского слова Ангелины Ефимовны. По-русски, для неё, он добавил:
– Они всё прекрасно понимают. Наше состояние их вполне устраивает.
– Я не поеду в полицию. Не я стреляла в стюардессу, в пилотов, в пассажиров. Пусть допрашивают убийц.
Ермаков перевёл инспектору всё, что сказала Ангелина Ефимовна. Тот был неумолим:
– Мне приказано доставить вас в полицию. Мы вас не арестовываем. Мы желаем получить свидетельские показания.
– Какие?
– спросил Ермаков.
– Турецкие власти должны знать, что вам известно о нападении на ваш пассажирский самолет.
В разговор вмешался Тафик. Он сказал по-русски:
– Коллега, я вам советую поехать в полицию и дать подробные показания. Другого выхода нет. И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше для вас. До свидания.