Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Они, не чокаясь, немножко выпили, и тут Куплетова разобрало любопытство.
— Слушайте, — сказал он, — ну, а все же?! Я в этом деле запутался совсем.
— Да? А, по-моему, теперь-то уж — все очень просто, — возразил Невский.
— Для вас! А для меня — нет. Боюсь, самое-то интересное я просидел под стражей. Вы не могли бы мне. Буквально в двух словах!
Невский разлегся в кресле и, вороша бороду, долго смотрел на тлеющий кончик сигареты.
Ему было хорошо, и снова вспоминать прошедшее совсем не хотелось.
— Ну? — настаивал Куплетов.
— В двух словах — вряд ли выйдет. Это долгая история. Может быть, лучше завтра? — спросил Невский с тихой надеждой.
— Нет, — сварливо отрезал Куплетов. —
— Иметь-то имеете, — вздохнул Невский. — Его все вроде бы имеют. А у кого-то даже — про запас, на всякий случай. Да вот только проку с этого? Ну, хорошо. Само расследование — к черту. Это вам не интересно. Лучше просто история, легенда. Подойдет?
Куплетов с важностью кивнул и аккуратно нацедил еще по рюмочке.
На сей раз они дружно чокнулись, как будто вступая в некий уговор.
— Стало быть, так. — неторопливо начал Невский. — Вы хотите, чтобы я про все, с азов?
— А то!.. Естественно! — обиделся Куплетов. — Мне же интересно!..
— Ну, тогда поехали. — Невский поудобнее уселся в кресле. — Итак: жили-были директор важного районного завода Андрей Порфирьевич Мостов и его любимая жена, Лидия Степановна. С этой дамой вы знакомы. Да. Богато жили. Ему — пятьдесят три, а ей двадцать шесть. Лидочка, как вы, наверное, заметили, женщина эффектная, мужчины на нее заглядывались — Мостов ревновал ужасно. И потому, на свой лад ублажая, особой свободы ей все же не давал. Вот вам и повод для недовольства, для частых ссор.
— Ну, а Звязгин? — не выдержал Куплетов. — Мой картежный компаньон он что же?
— Звязгин? Погодите. Дойдем и до него. Так вот. В то же самое время обретался в городе некто Ломтев, Александр Александрович, много лет пилотировавший вертолеты, своего рода ас. У него была жена — существо жалкое, очень больное. Ломтева, как вы догадываетесь, она изрядно тяготила, но до поры до времени он мирился с ее присутствием в доме, поскольку — по меркам человеческой морали — бросать ее, разводиться было подло, некрасиво.
— Господи! — всплеснул руками Куплетов. — Ломтев — и еще какая-то мораль!..
— А вот — представьте себе! Я думаю, поначалу он вполне искренне ее жалел. Но однажды случайно встретил Лидию Степановну. И влюбился по уши! Начал за ней ухаживать, делать подарки и в конечном счете совсем заморочил бедняжке голову. Она уже была готова уйти от мужа к нему.
— Ну и развелись бы на здоровье! — невольно вырвалось у Куплетова.
— Легко сказать. Вот тут-то и начинаются самые затруднения. — Невский с признательной улыбкой принял от Куплетова новую рюмку коньяку и опрокинул ее. — Видите ли, Мостов от природы был жаден и, в случае развода, отдал бы жене мизерную часть того, что имел. Это — если полюбовно. А мог и ничего не отдавать — имел такое право. Детей-то у них не было. Ломтева, понятно, такая перспектива не устраивала. Ему хотелось обладать всем. Он и Лидочку настроил на это.... Но как заполучить чужое? Выход они видели только один: Мостов должен исчезнуть, иначе — умереть.
— Стоп, стоп! А что же тогда делать с другой женой, которая ненормальная?
— Тоже — убить, — спокойно ответил Невский. — Ведь теперь уже она стала реальной помехой. Если развестись, придется выделить — конечно, по суду! — какую-то сумму на ее содержание. И притом — немалую. Жалко!.. Задумано все было очень тонко. Некоторое время Ломтев внушал жене, что прикончит ее. Когда она пыталась рассказать об этом соседям, ей не верили знали, что ненормальная. Тем более что летчик в глазах окружающих был на самом хорошем счету. Ему сочувствовали даже. В какой-то момент Ломтев понял: пора! Дал жене яду, а сам отправился в очередной рейс. Вернувшись, обнаружил в доме готовенький труп, хладнокровно повесил его на чердаке, имитируя самоубийство, а после — изобразил безутешные страдания вдовца. Алиби было, как он считал, железное.
— Нет, каков подлец! — возмущенно прошептал Куплетов. — Ну, а разве нельзя было установить, что он сначала ее отравил?
— Разумеется, можно! — криво усмехнулся Невский. — Это любое бы грамотное вскрытие показало. Но вот его-то как раз и не было!
— Почему? — изумился Куплетов.
— Здесь я могу только предполагать, — развел руками Невский. — Но, наверное, не слишком ошибусь в итоге. Тут многие нюансы выглядят довольно странно. История с женой Ломтева. Майор Афонов это дело сразу завернул, точнее, никакого дела вовсе заводить не стал. Тихонько, без скандала. Дальше: эти загадочные выстрелы у реки — тоже куча неувязок, на поверхности лежат! Никто как будто не заметил. Наконец, убийство Мостова! Тоже, доложу вам. Афонов явно не желал вникать в детали, был готов удовлетвориться первой же возникшей версией. Это не просто непрофессионализм. Ведь и Ломтева, и Мостова знали в городе очень хорошо. Оба — депутаты райсовета. А папаша у пилота, между прочим, — председатель исполкома в ближнем областном центре. Мостов же с этим папашей, да и с первым областным секретарем давненько на ножах. Чего-то там не поделили в свое время. Мостов на плаву держался только потому, что был и впрямь недюжинный хозяйственник, завод держал в передовых, да и в столице кой-какими нужными знакомствами располагал. И Звязгин, хоть и совершеннейший подонок, тоже был не с улицы мальчишка. Эдаких ценных исполнителей всегда стараются беречь, чтоб были под рукой.
— То есть получается: кое-кому не выгодно было, чтобы все убийства расследовались так, как того требует. порядок? — уточнил, приходя в сильнейшее волнение, Куплетов. — А вы догадывались и. молчали?!
— Да, молчал, — угрюмо согласился Невский. — И сейчас пока молчу. Вот разве только с вами говорю. Да кто мне даст хоть слово вымолвить, чудак вы человек!..
— А как же ваше имя, ваши связи?
— Думаете, оно очень громкое? А связи — выше не бывает? — хмыкнул Невский. — Ерунда! Любое имя и любые связи — фикция, ничто, если человек всерьез кому-то наверху мешает. делать дело!..
— Может быть. И тем не менее! — упрямо произнес Куплетов, снова принимаясь аккуратно разливать коньяк по рюмкам. — Ведь не тронули вас, не посмели. А могли, как и меня, — в кутузку!
— Это верно. Стало быть, не так уж и мешал. — с сарказмом отозвался Невский. — Впрочем, намекали поначалу, кто здесь кто, — так, для острастки. Парадокс-то в чем: им лестно, за кого б меня там, в кулуарах, ни держали, что к их делу подключился я! Надежда, видимо, была: вдруг пропою им дифирамбы!..
— Мда, ишь как. И ничего нельзя поделать? — опечалился Куплетов.
— Ну, не знаю, — пожал плечами Невский. — Всяко может получиться, поглядим. Но если суд пройдет спокойно и ничье имя не всплывет, то я не удивлюсь.
— А Звязгин? — вновь напомнил Куплетов. — Он-то как в компанию попал?
— Вот теперь мы дошли и до него, — выпивая коньяк, с удовлетворением кивнул Невский. — У Ломтева был троюродный брат — Николай. Друг друга они понимали с полуслова. О действительной истории с женой пилота Звязгин, вероятно, ничего не знал, а вот то, что Ломтев вооружен, знал отлично: сам же в этом помогал. В ту злополучную пятницу, когда Мостов уволил Звязгина, наш санитар, совершенно озверелый, да к тому же пьяный, примчался к брату, который был тогда на вылетах, и, увидав пистолет, забрал оружие с собой. У реки вышла осечка — Звязгин промахнулся. Эта история стала известна Ломтеву, и тогда он смекнул: вот кого надо подослать домой к Мостову, выхода у Николая теперь нет. Он припугнул брата, посулив все рассказать, если тот не прикончит Мостова. И — для пущего стимула — скорей всего пообещал солидный куш. Три фактора сработали безотказно: страх, ненависть и алчность. А тут Мостов как раз выиграл в "Спортлото".