Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Говорили, будто китайцы из автомата стреляют с точностью снайперской винтовки, будто они необыкновенно выносливы, боец НОА носит на себе месячный паек, тогда как наш солдат – трехсуточный, что китайский пехотинец способен обходиться почти без сна и на дневном рационе из горсточки риса пробегать чуть не сотню километров за сутки. Успокаивали только рассказы о нашем секретном оружии для борьбы с миллионными фанатичными толпами, о превращенных в неприступные крепости пограничных сопках, где под зарослями багульника скрыты в бетонных отсеках смертоносные установки с ласковыми, как у тайфунов, именами. Впрочем, толком никто ничего не
Колеса и гусеницы день за днем месили сухую песчаную почву. Пустыня прикидывалась степью, но танковые траки сдирали слой травы, и земля вновь становилась песком, неверным и летучим. Танки волочили за собой высокие шлейфы желтой пыли. Наши ПБ-62 разворачивались в линию машин, мы выпрыгивали из люков, цепью бежали по полю, затем в наушниках моей Р-13 раздавались невнятные хрипы ротного. Смысл команды был понятен без слов, командиры взводов дублировали ее голосом и флажками, танки замедляли ход, и мы, подтягивая друг друга, взбирались им на броню, пристраивались у башен, чтобы через пару минут спрыгнуть снова. В двух-трех местах над полем клубился черный туман от дымовых шашек, обозначающих подбитые противником БТРы. Майор Чиганцев, руководитель занятий, пиротехники не жалел.
По одному краю поля проходила дорога с линией электропередачи вдоль нее, по другому, примерно в полукилометре, лежала в плоских берегах небольшая смирная речка, чье название я забыл. Именно туда колхозный пастух Больжи по утрам выгонял телят с откормочной фермы. С понурой дисциплинированностью новобранцев они брели по дороге и как раз напротив нашего рубежа спешивания сворачивали к реке. В стороне ехал на лошади сам Больжи. Сухощавый, маленький, как и его монгольская лошадка, он издали напоминал ребенка верхом на пони. Позже я подсчитал, что ему еще не было шестидесяти, но тогда он представлялся мне глубоким стариком. Из-под черной шляпы с узкими полями виднелся по-азиатски жесткий бобрик совершенно седых волос, казавшихся ослепительно-белыми на коричневой морщинистой шее. Шляпу и брезентовый плащ Больжи не снимал даже днем, в самую жару. Проезжая мимо нас, он величественным жестом прикладывал к виску крохотную ладошку, и Чиганцев неизменно козырял ему в ответ. Это было приветствие двух полководцев перед строем своих войск.
В то утро телята, как всегда, тянулись по дороге, а солдаты уже начали спрыгивать на землю. Чиганцев с серьезным лицом разбрасывал перед нами взрывпакеты – они должны были имитировать обстановку, приближенную к боевой. На неделе ожидались проверяющие из штаба округа. Мой бронетранспортер шел крайним в ряду, у обочины, один взрывпакет, стукнувшись о борт, отскочил на дорогу. Пока догорал шнур запала, телята продолжали идти, передние спокойно миновали еле курящуюся картонную трубочку, и тут пакет рванул под копытами очередной шеренги. Синеватый дымок пробился между рыжими и пятнистыми телячьими спинами. В тот же момент всё стадо кинулось врассыпную.
Сама по себе эта хлопушка не могла причинить им ни малейшего вреда, но телята шли тесно, голова к голове, и опасность казалась тем грознее, что исходила не откуда-то со стороны, а прямо из середины стада. С задранными хвостами они в панике понеслись по полю, на котором
– Давай по машинам, – приказал мне Чиганцев. – Отсеки их от леса, а то еще потеряются. Убытки будем платить.
Минут через десять мы тремя машинами отрезали беглецам путь к сопкам. Телята начали сбиваться в кучу, когда подскакал Больжи, самые хладнокровные уже пощипывали траву. Не слезая с лошади, он вынул из седельной сумки здоровенный кус домашней кровяной колбасы и молча протянул мне.
– Спасибо, не надо, – отклонил я его подношение.
Так же без единого слова Больжи примерился, метко зашвырнул подарок в открытый люк бронетранспортера и погнал телят обратно через поле.
Мой водитель высунулся из люка, показывая мне упавшую с неба колбасу.
– Смотрите, товарищ лейтенант! Может, пожуем? Хлеб есть.
У меня потекли слюнки, но я гордо отказался, велев ему ехать к дороге. Мы обогнали Больжи на пол пути. Он что-то выговаривал телятам сердито и громко, потом вдруг замолчал и мимо Чиганцева проследовал с непроницаемым лицом.
– Жаловаться будет, – обреченно сказал Чиганцев.
Накануне танкисты своротили «пасынок» на придорожном столбе, ферма осталась без электричества как раз во время вечерней дойки, а теперь ему на голову свалились еще эти телята. Чиганцев опасался, что из колхоза пошлют жалобу в штаб дивизии.
Обычно, оставив телят пастись у реки, Больжи выходил к дороге полюбоваться нашими маневрами. В перерывах я иногда разговаривал с ним, спрашивал, как будет по-бурятски «здравствуй» и «до свидания», чтобы щегольнуть этими словами в письмах к маме.
В обед Чиганцев попросил меня:
– Сходи к нему, поговори по-хорошему. Возьми вон супу горячего и сходи.
Я пошел к стаду, прихватив два полных котелка, для Больжи и для себя. У меня было подозрение, что, если не разделить с ним трапезу, он откажется от супа, как я сам отказался от его колбасы. В обоих котелках над красноватой от казенного комбижира перловой жижей с ломтиками картофеля возвышались большие куски свинины. Продукцию полкового свинарника выловил для меня в котле сам Чиганцев.
Я застал Больжи сидящим на берегу, но не лицом к реке, как сел бы любой европеец, а спиной. При этом в глазах у него заметно было то выражение, с каким мы смотрим на текучую воду или языки огня в костре, словно степь с поднимающимися над ней струями раскаленного воздуха казалась ему наполненной таким же таинственным вечным движением, одновременно волнующим и убаюкивающим.
Я поставил на землю котелки, выложил из противогазной сумки ложки и хлеб.
– Пообедаем?
Больжи взял котелок, понюхал. Запах ему понравился.
– Можно, – кивнул он, беря ложку.
Я успел опростать полкотелка, оставляя свинину на закуску, когда заметил, что Больжи перестал жевать и внимательно смотрит на меня.
– Неправильно суп ешь, – сказал он. – Солдат так ест: первое – мясо, второе – вода. Вдруг бой? Бах-бах! Вперед! А ты самое главное не съел.
Согласившись, я начал направлять разговор в то русло, которое наметил для меня Чиганцев.
– Тебя начальник послал? – перебил Больжи. – Усатый?
– Он, – признался я.