Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Старик стоял надо мной согнувшись, и мне было неудобно, что он так долго стоит, тем более я увидел его башмаки: огромные подошвы, видимо, больны ноги, явная ортопедия.
— Быть может, вы сядете, и я запишу кое-что о ваших блюдах.
— Благодарю вас, сэр, вы очень добры, но это у нас не принято.
— Но ведь сейчас никого нет…
— Действительно, сейчас никого нет, но гости могут прийти в любую минуту, сэр.
— Ну и что? Вы встретите их…
— Действительно, я встречу гостей, но все-таки я буду испытывать неудобство, если сяду за ваш стол, сэр.
— Но ведь и хозяина тоже нет…
— Я — хозяин, сэр, — вздохнул старик, — мне очень приятен ваш интерес к кухне моей родины, но я все-таки постою.
— Мне
— Действительно, так может показаться непосвященному, сэр, но у меня вполне здоровые ноги. Дело заключается в том, что я ношу обувь, заказанную в специальной мастерской. У меня ботинки сделаны так, чтобы в емкость над подошвой можно было насыпать землю родины. Китаец должен везде, где бы он ни жил, ходить по китайской земле. Я много путешествую, но я всегда хожу по Китаю, сэр.
Я вспомнил этого старика, прочитав выступление Цяо Гуань-хуа, который до недавнего времени был министром иностранных дел КНР. Вот что он говорил:
— Патриотизм — это не значит, что, приняв другое подданство, можно уже не любить Китай. Взять, к примеру, Ян Чжен-пина, который стал гражданином США, но по-прежнему любит Китай. Получая гражданство США, китайские эмигранты приобретают права американских граждан и, используя эти права в наших интересах, смогут вести большую пропагандистскую работу. Пользы от этого будет еще больше. Предположим, что десятки миллионов китайских эмигрантов примут иностранное подданство, продолжая при этом горячо любить свою родину и активно пропагандировать великие преимущества социалистического Китая. Если один «хуа цяо» (так в КНР называют китайцев, живущих за границей) за десять лет проведет работу с десятью местными жителями, а каждый из этих десяти, в свою очередь, займется еще десятком человек, то в итоге это составит сотни миллионов. И независимо от того, будут ли они действовать открыто или тайно, представьте себе, как велика будет их роль в мировой революции?! С винтовкой в руках «хуа-цяо» будут участвовать в вооруженной борьбе в местах их проживания… Он — гражданин своей страны, и нас не касается вопрос о его намерении участвовать в революции…
Директива маоистского стратега ориентировала всех китайцев, живущих за рубежом; ныне сменившие Цяо Гуань-хуа повторяют тем не менее его слова: «Король умер, да здравствует король!»
(А поле для «ультралевой деятельности» громадно, ибо система капитализма тяжело больна. Марихуане, ее вторжению в США, пытаются противопоставить медицину: ныне за океаном детские психиатры стали самой растущей частью специалистов — потребность в них огромна. Недавно «Национальный союз встревоженных родителей» сообщил, что самый высокий рост числа беременностей отмечен среди белых девочек моложе 15-летнего возраста. «Институт планирования семьи имени Алена Гутмехера» установил, что в Вашингтоне проституцией начинают заниматься с 12–13 лет. В школах крупных городов повсеместно курят марихуану. Ремонт в результате вандализма в классах, — утверждает Джордж Джонс в журнале «ЮС ньюс энд Уорлд рипорт», — обходится налогоплательщикам в 600 000 000 долларов. На учителей ежегодно совершается 70 000 нападений.
Директор «Детского центра» госпиталя Меклин, штат Масачузетс, Питер Залцман сказал недавно:
— Депрессия — это заболевание, которое психиатрия еще десять лет назад не распознавала в детях. Сейчас она выявляется в качестве симптомов: самоубийства, сверхактивность, ипохондрия, преступность.
То же — среди студенчества. Джордж Джонс приводит слова одного из докторов: «В отличие от самоубийств среди пожилых людей, которые вызваны разочарованием в жизни и приближением смерти, самоубийства среди молодых вызваны желанием не дать жизни развернуться. Это депрессия в ее крайнем выражении».
Расчетливый политический план маоистов — помочь поколению раскачаться с помощью повсеместной продажи наркотиков — судя по всему, осуществляется небезуспешно.)
Далее, по утверждению Цяо Гуань-хуа, выступавшего в роли «планировщика экспортной революции», «хуацяо», живущие в США, сольются с «революцией в стране, где они живут, или же станут ее руководителями».
Какое же это злодейство — превращать научную доктрину революции в «героино-маотроцкистский» рецепт «счастья на вывоз», в экспортной упаковке — без указания цены!
Я вспомнил обо всем этом оттого, что возле красивейшего кафедрала Энна остановился огромный туристский автобус. Вылезли дедушки и бабушки — американские путешественники. Защелкали фотокамеры. Среди туристов было три китайца: два старика и молодой парень. Один из стариков, не щелкавший в отличие от других камерой, был в больших башмаках, похожих на ортопедические. Он и в Сицилии ходил по земле Китая.
Туристы отправились осматривать кафедрал, прилаживая к камерам блицы, а этот старик зашел в бар, положил на стойку несколько монет, попросил обменять их на жетоны для телефона-автомата и пошел вниз к туалетам, где обычно установлены аппараты…
…Восемь тысяч человек в коричневых гитлеровских униформах — сапоги, галифе, портупея — «служба безопасности», и восемнадцать тысяч человек, составляющих службу охраны порядка (они с гордостью говорят о себе: «Мы — испанские СС, охранные отряды нашей родной партии „фуэрса нуэва“»), образовали каре-соты, в которых на громадной площади Ориенте в Мадриде собралось более 250 000 человек. Возле трибуны, на которой стоял Блас Пиньяр, фюрер испанского фашизма, толпились, замерев в гитлеровском салюте, представители итальянских неофашистских организаций, прилетевшие на официальное торжество — 20 ноября, день испанского фашизма, день былого триумфа Франко. Рядом с ними — делегация чилийской «Патриа и либертад». (Я помнил их по встречам в Сантьяго во времена Альенде. «Какие мы наци? — воспитанно улыбаясь, говорили они мне. — Мы же носим белые рубашки и выступаем за компетентность, — ничего более». Они надели коричневые куртки в ночь пиночетовского переворота и расстреляли всех тех компетентнейших руководителей демократического эксперимента, которые были известны миру своим антифашизмом.) Замерли в гитлеровском салюте представители германских неонацистских партий, бельгийские фашисты, гитлеровцы из Уругвая, Парагвая, Гватемалы. Тянул руку Альберто Ройуэла, на которого власти объявили розыск, — участник убийства левых активистов, он сейчас был без парика и грима, а вокруг него стеною стояли семь телохранителей из испанского «гитлерюгенд» — «Фуэрса ховен».
Фюрер Пиньяр приветствовал гостей на немецком, французском, итальянском и английском языках.
Прогрохотало по площади:
— Хайль!!! Зиг хайль!
…Это я видел в ноябре прошлого года. Франко уже умер. Однако над площадью высились транспаранты: «Франко презенте!» — «Франко с нами!» Это очень страшно — живой фашизм.
Мне говорили:
— Это не серьезно, пусть себе, в конце концов, правила демократической игры предполагают свободу для самовыражения.
Я отвечал:
— Если понятием «демократия» не жонглировать, но относиться к нему серьезно, тогда Пиньяра надо арестовать, а его банду разоружить, они же все носят пистолеты и дубинки.
Мне возражали:
— Демократия предполагает свободу слова и мысли.
Я отвечал:
— Не для того мы отдали двадцать миллионов жизней в борьбе против гитлеризма, чтобы младо-гитлеровцы маршировали по улицам. Это — глумление над памятью мира. И если вы называете право кричать «хайль» проявлением истинной демократии, то я считаю это предательством, хуже того, пособничеством фашизму.
…СС оберштурмбаннфюрер Мигель Эскерра сидит под портретом Гитлера. На лацкане — рыцарский крест, врученный ему Гитлером: «Вы, герой „Голубой дивизии“, стали знаменем испанской нации в нашей совместной борьбе против большевизма».