Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Оружие?
– Нет.
– Проходите.
А дальше началось. Проверка документов в подъезде, при входе на этаж, на каждом углу коридора. И везде один и тот же вопрос об оружии.
Наконец капитан распахнул дверь, и они вошли в небольшую приемную.
За столом сидел полковник. Капитан что-то шепнул ему.
Полковник поднял трубку:
– Товарищ комиссар, Данилов… Есть.
Полковник бережно, словно стеклянную, опустил трубку на рычаг.
– Проходите, подполковник.
Капитан распахнул дверь, и Данилов вошел
В глубине его за большим столом сидел человек с погонами комиссара госбезопасности второго ранга.
– Товарищ комиссар государственной безопасности, по вашему приказанию начальник отдела по борьбе с бандитизмом Московского уголовного розыска подполковник Данилов прибыл.
Власик помолчал, словно оценивая доклад, достал из пачки длинную папиросу, закурил.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он, выпустив струю дыма.
– Так точно.
– Тогда слушай. Партия доверила мне охрану безопасности товарища Сталина и его семьи. – Власик назидательно поднял указательный палец. – Спокойствие вождя и его близких – главная цель моей жизни и службы, – продолжал он.
Данилов вдруг почувствовал, как между лопатками побежал ручеек пота.
– Ко мне обратился генерал-майор Василий Иосифович Сталин.
Власик сделал многозначительную паузу.
– Ты понял? – продолжал он.
– Так точно.
– Знаешь, что тревожит сына вождя? То-то, не знаешь. Его тревожит убийство Игоря Гаранина. Отец убитого – ближайший друг сына вождя. Понял?
– Так точно.
– Что скажешь?
– Игорь Гаранин, товарищ комиссар, убит бежавшим в прошлом году с этапа налетчиком Грековым Леонидом Викторовичем, 1910 года рождения. Кличка Ленька Грек.
– Уже установил? – удивился Власик.
– Более того, вчера мною был застрелен один из членов его банды.
– Молодцом, – Власик похлопал ладонью по столу, – когда возьмешь убийцу?
– На днях.
– Ишь ты, на днях, – передразнил Власик. – А что мне Василию Иосифовичу сказать? А? Молчишь. Ну так слушай. Генерал Сталин мне сказал так: «Найдут убийцу – орден». Ты анекдоты любишь?
– Смотря какие, товарищ комиссар.
– Веселые.
– Люблю.
– Так слушай. Приходит подполковник домой и говорит жене: ты, мол, возьми мой китель и еще одну дырку на погонах проколи. Жена обрадовалась. Говорит, никак тебе, Ваня, полковника присвоили, а он ей в ответ со слезами: дура, в майора разжаловали. Понял, Данилов?
– Так точно, товарищ комиссар.
– Срок – неделя. Тебе дадут телефон, позвонишь по нему в любое время, хочешь днем, хочешь ночью. Доложишь, что взял этого, как его…
– Грека, товарищ комиссар.
– Точно. Грека. Уложишься в срок – орден, не уложишься – звезду долой. У меня все.
Власик махнул рукой.
Данилов четко повернулся через левое плечо и вышел. В приемной его ожидал все тот же тощий капитан, он молча протянул ему бумажку с телефоном и сказал:
– Прошу.
И снова мимо постов,
Данилов вышел на Красную площадь и расстегнул китель. Нижняя рубашка была мокрая, хоть выжимай.
Он стоял рядом с храмом Василия Блаженного и обмахивался полами кителя.
Мимо, удивленно поглядев на него, прошла серьезная женщина в очках. Оглянулась, покачала головой неодобрительно и двинулась дальше.
Данилов застегнул пуговицы, а крючки на воротнике трогать не стал. Закурил и почувствовал внезапно смертельную усталость. Она была свинцово ощутима, словно кто-то навешал на плечи мешки с песком.
«Что же это такое? Почему? Как мог, пусть даже всесильный, главный охранник так разговаривать со мной? С прислугой в хороших домах разговаривают вежливее. Двадцать шесть лет я ловлю бандитов. Пришел в МЧК в восемнадцатом, когда Власик этот не знал, как в сортир сходить. И что?»
Данилов оглянулся. Кремлевская стена славно придавила его. Он впервые почувствовал свою полную незащищенность.
«От таких, как Власик и его ребята, не спасут ни погоны, ни ордена, ни заслуги. Для них этого не существует. Для них вообще ничего не существует. Они хозяева. Они награждают и милуют. И власть им дал не Берия и Меркулов, а человек, которого все восторженно, с придыханием называют Вождем».
Данилов никогда не видел его. Слышал от друзей-чекистов, что он маленького роста, сухорук, рябоват и властен. Данилов никогда не задумывался, как он относится к Сталину. Существовала официальная форма, принятая на партсобраниях. Он много лет свято придерживался ее и только сегодня понял, что боится этого человека.
Папироса догорела до мундштука, и во рту появился кисловатый привкус жженой бумаги.
Данилов бросил окурок в урну и пошел к Историческому музею.
И вдруг на углу Никольской он увидел Володю Муштакова, начальника отдела по борьбе с мошенничеством.
– Володя, ты что здесь делаешь? – обрадовался Данилов.
– Ваня, я нашу машину увидел и решил подождать тебя.
– А где машина?
– Я ее отпустил.
– Значит, ты меня ждал?
– Ждал, Ваня. Когда-то я так же брата ждал, но не дождался.
– Но ведь он на свободе.
– Да, ему вернули генеральское звание, ордена, отправили на фронт. А меня после ранения под Ельней вернули обратно в МУР.
Данилов хорошо знал Сергея, брата Володи. Его арестовали в тридцать восьмом. Володю тогда выгнали из МУРа и перевели во вневедомственную охрану.
В сорок первом Володя Муштаков добровольно ушел на фронт. А после ранения его опять взяли в МУР, даже начальником отдела сделали.
Но тридцатые словно печать поставили невидимую, и ходил Володя в капитанах, хотя трижды уже подавали бумаги на присвоение ему очередного звания.