Антология современной польской драматургии

Старосельская Ксения Яковлевна

Пауза.

МЕЛКИЙ. Можно сказать?

БРАТ ФЕЛИКС. Что случилось?

МЕЛКИЙ. Ужасно режет глаза!

Взрыв хохота.

БРАТ ФЕЛИКС. Пустяки! Сосредоточьтесь на том, что действительно важно! Если не сумеете отличать важные вещи от глупостей, вы пропали!

НАЦИСТ.

Мы и так пропали.

БРАТ ФЕЛИКС. А вот здесь ты ошибаешься! Знаешь, почему?

НАЦИСТ качает головой.

БРАТ ФЕЛИКС. Потому что Бог любит каждого из вас. (Снова открывает книгу и читает.) Вот почему не только верно, но и полезно для нас, что Бог частично скрыт, а частично открыт: для человека одинаково небезопасно как познание Бога без осознания собственного убожества, так и осознание собственного убожества без познания Бога. (Закрывает книгу и всматривается в лица сидящих за партами учеников.)

Никто ничего не понял, ничего до них не дошло. Все придуриваются и хохочут, нагибаясь и прячась друг у друга за спинами.

Затемнение.

Сцена 4

ФОНАРЬ сидит на стуле с ножницами в руке и отрезает свои длинные волосы. Входит КАБЕЛЬ.

КАБЕЛЬ. Что делаешь?

ФОНАРЬ. Я больше не слушаю металл.

КАБЕЛЬ. А что ты слушаешь?

ФОНАРЬ. Диско-поло, ха!

КАБЕЛЬ. Охуел? Такой отстой!

ФОНАРЬ. А чё, нельзя? Говно — ну и пусть… КАБЕЛЬ. Пидарасный музон просто.

ФОНАРЬ. А ты?

КАБЕЛЬ(поет). Ты — Бог на небе, ха, ха, представь это себе, себе!..

ФОНАРЬ. А эти? Ну… святоши? Слышали?

КАБЕЛЬ. Конечно.

ФОНАРЬ. И что говорят?

КАБЕЛЬ. А чё, нельзя? Мы, в конце концов, свободные люди. И живем в свободной стране. В принципе они ничего, нормальные ребята, только странные…

ФОНАРЬ. Странные?

КАБЕЛЬ. Все время только о Боге… Постоянно одно и то же: Бог то. Бог сё! А кто он такой?

ФОНАРЬ. Кто?

КАБЕЛЬ. Ты видел его когда-нибудь? Он к тебе приходил?

ФОНАРЬ пожимает плечами.

ФОНАРЬ. Ты чё? Ко мне?

КАБЕЛЬ наблюдает, как ФОНАРЬ мучается

с ножницами, чтобы обрезать ровно. У него ничего не получается.

КАБЕЛЬ. Давай, подровняю.

ФОНАРЬ. Нет… Вдруг кто-нибудь войдет.

КАБЕЛЬ. Ну и что?

ФОНАРЬ. Не хочу, чтоб меня, бля, снова в чем-то заподозрили…

КАБЕЛЬ. В чем?

ФОНАРЬ. Что я педрила.

КАБЕЛЬ. Знаешь, как говорят? Иди лесом. (Берет ножницы и подравнивает волосы, но у него это получается еще хуже.) Ты мог из этого дреды сделать.

ФОНАРЬ. Хочешь, чтобы меня лысые замочили?

КАБЕЛЬ. Здесь нет лысых.

ФОНАРЬ. А Нацист?

КАБЕЛЬ. Да понты одни…

ФОНАРЬ. А железо под окном — правда?

КАБЕЛЬ утвердительно кивает.

ФОНАРЬ. Кто-то уже напоролся?

КАБЕЛЬ. Ты должен был стать первым.

ФОНАРЬ. Спасибо, что предупредил… Я бы точно прыгнул, если б не ты…

КАБЕЛЬ. Да ладно… Сочтемся… По опыту знаю, поводов до хера будет! (Закончил стрижку.) Вроде все. (Смотрит внимательно на Фонаря. Морщит нос.) Блядь! Не получилось.

ФОНАРЬ ощупывает остатки волос на голове.

ФОНАРЬ. Я фигею, чего ты мне тут настриг?

КАБЕЛЬ. У брата Павла есть машинка, сходи к нему.

Сцена 5

ФОНАРЬ сидит на кровати. Смотрится в маленькое зеркальце. Рядом на своей кровати КЕРМИТ.

ФОНАРЬ. А Кабель — что за кликуха? По кабелям, что ли, спец?

КЕРМИТ. Да уж спец, все виды знал, все сечения…

ФОНАРЬ. А, электрик?

КЕРМИТ. Лучше всего такой, трехжильный — от этого ему больше всего досталось. Посмотри. (Показывает фотографии.)

ФОНАРЬ смотрит, на лице у него появляется гримаса отвращения.

ФОНАРЬ. Вешался?

КЕРМИТ. Нет, это его предок. Повесил когда-то сынка в сортире…

ФОНАРЬ. В сортире? Охренеть. А что, предок на кабельном заводе работал?

КЕРМИТ. Тссс… не парься, на фига… Я спиздил эти фотки у монахов, им они уже ни к чему… А нам еще могут пригодиться.