Антология восточно-христианской богословской мысли, Том II
Шрифт:
Богословские и философские трактаты Михаила Пселла были знакомы русскоязычному читателю в очень незначительной степени. Несколько переводов сочинений, довольно второстепенных для понимания его собственно богословских взглядов, вышло до революции [918] . В конце 1960–х — начале 1970–х гг. появились осуществленные Т. А. Миллер переводы небольших трактатов Пселла по вопросам физики, поэтики и риторики, а также некоторых писем [919] . Определенные представления о мировоззрении философа можно получить и из сделанного Я. Н. Любарским перевода самого известного произведения Пселла — «Хронографии» [920] . Наконец в 1998 г. были опубликованы богословские сочинения византийского мыслителя в переводе архимандрита Амвросия (Погодина) [921] . Большую часть издания занимает по–своему интересное, но далеко не самое важное «Толкование на Песнь Песней», тогда как фундаментальное сочинение «О всеобщем учении» представлено только фрагментами. Указанное издание имеет и ряд других недостатков [922] . В любом случае, объем переведенных текстов совершенно несопоставим с огромным наследием Михаила Пселла — даже если мы говорим только о его богословских и философских трудах. Еще хуже обстоит дело с русскоязычными исследованиями богословских текстов. Можно сказать, что маленькая статья академика Вальденберга [923] остается до последнего времени абсолютным исключением, при том что нельзя сказать, что другие стороны интеллектуальной деятельности Пселла отечественным ученым были неинтересны [924] .
918
Из переводов П. В. Безобразова, изданных до революции, к богословию имеют отношение следующие: Михаил Пселл. Слова на свершившееся
919
Памятники Византийской литературы IX–XIV вв. М., 1969. Сс. 145–155; Античность и Византия. М., 1975. Сс. 161–175, 598–605.
920
Любарский Я. Н. Михаил Пселл. Хронография. М., 1978.
921
Михаил Пселл. Богословские сочинения. СПб., 1998.
922
А именно, путаница в заголовках, имеющая место в издании Миня, перекочевала в перевод (в частности, не всегда можно понять, где текст Пселла, а где т. н. ка гены «грех отцов», в XI в. (или немногим позже) искусственно соединенные с сочинением Пселла). Также в переводе отразилось влияние параллельного латинского текста, к которому о. Амвросий обращался чересчур часто.
923
Вальденберг В. Философские взгляды Михаила Пселла / / Византийский сборник. М. — Л., 1945. Сс. 249–255.
924
Миллер Т. А. Михаил Пселл и Дионисий Галикарнасский // Античность и Византия… Сс. 140–155; Гаврюшин Н. К. Византийская космология в XI веке // Историко–астрономические исследования. 16,1982. Сс. 327–338; Сметанин В. А. О критериях и уровне научности энхиридия Михаила Пселла «Синопсис законов» // Свидетель Истины (Памяти протопресвитера Иоанна Мейендорфа). Екатеринбург, 2003. Сс. 380—411.
Внимание к философии Пселла в русской науке, конечно, прямо пропорционально такому вниманию в науке западной, а оно, в свою очередь, обусловлено наличием изданных текстов. Если учесть, что большая часть их появилась только в последние двадцать лет, историю изучения философии Пселла нельзя считать совсем скудной [925] . Первой работой, посвященной философии Пселла [926] , была монография Шарля Зервоса «Византийский неоплатоник Михаил Пселл» [927] , в которой французский исследователь определил круг чтения Пселла, его источники, перечислил некоторых его оппонентов — в частности, богомилов, — и даже попытался проследить дальнейшую судьбу сочинений Пселла в истории византийской и западноевропейской мысли вплоть до Гемиста Плефона и флорентийского платонического кружка. Зервос почти не использует рукописи в качестве источника и потому плохо знает Пселла как богослова; в конечном итоге Пселл в книге Зервоса предстает простым пересказчиком неоплатонических текстов. Следующим этапом в изучении философии Пселла стала монография Периклеса Иоанну «Христианская метафизика в Византии: учение об озарении у Михаила Пселла и Иоанна Итала» [928] . Автор, основываясь на тех же материалах, что и Зервос, приходит к противоположным выводам. Пселл для Иоанну — православный автор, виртуозно использующий неоплатонический материал для построения христианской философии. Правда, Иоанну сосредотачивается почти исключительно на учении о творении и на космологии Пселла. Важным результатом его груда является вывод о том, что как для Пселла, так и для Итала отношение между Божеством и миром есть отношение абсолютной интеллектуальной природы, выступающей в качестве парадигмы, и тварных сущностей как ее отображений. Собственно догматику, в частности христологию Пселла, Иоанну не исследует. Куда более всеохватной и по использованным сочинениям Пселла (произведена работа с рукописями, и в частности, с главной — Parisi–nus gr. 1182), и по затронутым темам является работа ученика Иоанну Георгиоса Карахалиоса «Философская трилогия Михаила Пселла: Бог—мир—человек» [929] , которая и до сих пор остается лучшей в своем роде. Карахалиос всесторонне рассматривает триадологию, космологию и антропологию византийского мыслителя и приходит к тому же, что и Иоанну, выводу: перед нами писатель ни в чем не отступающий от церковной догмы, правда, весьма начитанный в античных текстах и активно их использующий. Чем больше Карахалиос погружается в сочинения самого Пселла, тем меньше он обращает внимание на их исторический фон, что, конечно, не способствует выяснению специфики исследуемого автора. В 1989 г. был издан основной корпус богословских работ мыслителя, что должно было послужить толчком к изучению Пселла как богослова в контексте православной градиции, однако на данный момент сделаны только первые шаги в этом направлении [930] . По сути дела сейчас единственной работой, рассмалривающей Пселла с историко–догматической точки зрения, является упомянутая статья В. М. Лурье, в которой философ предстает одним из представителей т. н. «придворного богословия», принципиально отличного по своим идейным установкам от богословия монашеского. Недостатком статьи Лурье является рассмотрение христологии Пселла изолированно от его ноологии.
925
Вместе с гем нам представляется, что те выводы, которые можно сделать сегодня на основании всех изданных текстов, могли бы быть сделаны и на основании одного сочинения «О всеобщем учении», изданного уже давно.
926
Ради справедливости надо сказать, что еще раньше вышла работа Карла Прантля о влиянии Пселла на Петра Испанского: Prantl С. Michael Psellus und Petrus Hispanus. Leipzig, 1867. Однако на данный момент общепризнано, что логический трактат Пселла, на который, как считалось, опирался Петр Испанский, является псевдоэпиграфом.
927
Zert'os С. Un Philosophe neoplatonicien…
928
Joannou P. P. Christiche metaphysic in Byzanz: Die Illuminationslehre des Michael Psellos und Joannes Italos. Ettal, 1956.
929
Karahalios G. The philosophical trilogy of Michael Psellos: God–KosmosMan. (Ph. Diss.) Heidelberg, 1970.
930
Maltese Е. Michele Psello commentatore di Nazianzo: note per una let–tura dei Theologica // Grigorio Nazianzeno e scrittore. Bologna, 1992; Idem., I theologica di Psello e la cultura filosofica a Bisanzio fra XI e XII secolo // Storia e tradizione culturale a Bisanzio fra XI e XII secolo. Atti della prima giornata di studi bizantini. Napoli, 1993. ( 3); Eourie B. Michel Psellos contre Maxime le Confesseur: l’origine de l’«heresie des physe–thesites» // Scrinium. Revue de Patrologie, D’Hagiographie Critique et D’His–toire Ecclesiastique. 4, 2008: Patrologia Pacifica and Other Patristic Studies / Ed. par B. Lourie et V. Baranov. Pp. 201–227; Щукин Т. А. Некоторые замечания… Сс. 183–189.
С другой стороны, перспективным является историко–философ–ский подход, не смешивающий философские идеи автора с его религиозными представлениями (Иоанну, Карахалиос) и не растворяющий их в смутных «литературно–эстетических» взглядах (Любарский). Такой подход профессиональных исгориков философии был еще с 1960–х гг. представлен статьями Линоса Бенакиса [931] , а теперь развивается Катериной Иеродиакону [932] .
931
Benakis L· Studien zu den Aristoteles–Kommentaren des Michael Psellos: I. Teil. Ein unedierter Kommentar zur Physik des Aristoteles von Michael Psellos // Archiv fur Philosophic. 43, 1961. S. 215–238; II. Teil. Die aristotelischen Begriffe Physis, Materie, Form nach Michael Psellus // Archiv fur Philosophic 44, 1962. S. 33—61; Idem., Michael Psellos’ Kritik an Aristoteles und seine eigene Lehre zur «Physis»und «Materie—Form» — Problematik // Byzantinische Zeitschrift. 65, 1963. S. 213–227; Idem., , « , ». , // . 5–6, 1975–1976. . 393–423; Idem., . // . 10–11, 1980–1981. . 398–421.
932
Ierodiakonou К: Psellos‘ Paraphrasis on Aristode‘s «De interpretatione» / / Byzantine Philosophy and its Ancient Sources. New–York, 2006. Pp. 157–181.
Сложно на данный момент реконструировать историко–богословский фон трудов Михаила Пселла. Единственное, что уже можно сказать с абсолютной уверенностью — философ, несмотря на значительность и даже центральное положение его фигуры в богословии XI в., все же не является самоучкой и основателем нового течения в богословской мысли, как это может показаться на основании некоторых его собственных свидетельств [933] . Пселл — важное звено, но все–таки лишь звено некоей богословской традиции. О предшествующих звеньях пока известно очень мало, но сам факт их существования несомненен. Чтобы удостовериться в этом можно обратиться, например, к такому обширному источнику, как труды св. Симеона Нового Богослова, который зачастую полемизирует со взглядами практически идентичными
933
Достаточно вспомнить знаменитое место из «Хронографии»: «Философию, если говорить о тех, кто причастен к ней, я застал уже умирающей и сам своими руками ее оживил, к тому же не имел никаких достойных учителей и при всех поисках не обнаружил семени мудрости ни в Элладе, ни у варваров» (Михаил Пселл. Хронография 6.37.5—9; цит. по изд.: Любарский Я. Н. Михаил Пселл. Хронография… С. 80).
934
Например, Симеон говорит о неких еретиках, которые полагают, что созерцание Божества возможно только после смерти (Гимны 1.72, 17.807, 55.18 (Koder)), Пселл же прямо утверждает: «Пожалуй, и сам чистый ум не способен к восприятию Божественных сияний, потому что не свободен и не вполне нематериален, но материален и телесен. Будет же то, что после разрушения тела и чаемого восстановления он станет неотрывно созерцать Бога» (О всеобщем учении 70: PG 122, 732А–В). Укажем на еще один пример. Симеон пишет: «Ты [Господь] не как тень, и не как лик, и не как ум в уме другом» ( , ’ ) (Гимны 53.32–33 (Koder)); в системе же мысли Пселла и — это то, что более высокий ум передает более низкому (см., например: Богословские трактаты 1.11.30,39.76.129 (Gautier). Стоит ли говорить, что — это кратчайшее изложение того, как Пселл понимал богообщение.
Сравнительный анализ концепций Симеона Нового Богослова и Михаила Пселла до сих пор никем не проводился.
Более общим фоном для богословия Пселла является, конечно, античная философская традиция: кроме известных всякому образованному византийцу Платона и Аристотеля, это практически все великие неоплатоники и перипатетики: Александр Афродисийский, Плотин, Порфирий, Ямвлих, Сириан, Прокл, Дамаский, Иоанн Филопон и многие другие, а также некоторые квазифилософские тексты вроде «Халдейских оракулов» и Corpus Hermeticum. Во вторую очередь Пселла интересовали отцы Церкви, но по большей части те, которые оставили след не только в истории Церкви, но и в истории философии: Каппадокийцы, Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин.
* * *
Тексты, подготовленные для данной антологии, посвящены ноо–логической и христологической проблематике. Поэтому далее во вступительной главе, переходя к изложению богословских взглядов Пселла, мы бы хотели ограничиться рассмотрением именно этих вопросов. Учение Пселла будет изложено нами с опорой на наиболее обстоятельные исследования из тех, что мы имеем на сегодняшний день: при изложении ноологии Пселла мы будем опираться на указанную монографию Карахалиоса, а христологии — на статью Лурье (которая вообще является единственной работой по христологии и согериологии Пселла).
Учение Михаила Пселла о Троице нельзя представлять ни как повторение традиционной триадологии Восточной Церкви, ни как пересказ неоплатонической доктрины о божественных ипостасях — Елином, Уме и Душе. Попытки увидеть подлинного Пселла в двух противоположных образах — Пселла–христианина и Пселла–неоплатоника исходят как правило из двух противоположных посылов: 1) исповедуя христианские догматы, византийский мыслитель использовал язык неоплатонизма для описания догматических истин; 2) Пселл был православным на словах, а на деле следовал языческой философии. Конечно, оценивать сказанное Пселлом нужно исходя из того, в какой ситуации и с какой целью он высказал то или иное мнение. Только так можно определить, является ли это мнение его собственным. Это заставляет историка философии выполнять двойную работу: сначала понять, насколько то, о чем идет речь у Пселла, сказано им самим, а потом уже понять, что именно он сказал [935] .
935
Заметим, что подобное утверждение куда в меньшей степени, но все же относится и к Иоанну Италу. См. по этому поводу замечание Кимона Гиорканиса: Giorkants К. Eustratius of Nicaea’s defense of the doctrine of ideas // Franciscan Studies. 24, 1964. P. 167.
Удобнее всего учение о Троице проследить по самому большому догматическому трактату «О всеобщем учении», поскольку здесь, в основном, целью является передать истину так, как ее представляет сам автор трактата, а случаи, когда излагается чужое учение, оговариваются особо. Опираясь на это сочинение (и, конечно, не только на него одно), можно сказать, что Пселл принимает как христианское учение о Троице, так и неоплатоническое учение об ипостасях 'Единого, Ума и Луши (как мы увидим, то же самое будет свойственно и Иоанну Италу). Этот простой факт почему–то не заметили ни те, что видели в Псел–ле неоплатоника, ни приверженцы противоположной интерпретации его текстов. Излагать учение о Троице, как оно дано у Пселла мы не будем, потому что это учение не представляет собой ничего нового, будучи повторением основных вероисповедных формул предшествующих столетий. Перейдем сразу к философской составляющей учения Пселла и попытаемся понять, как он сочетал две столь различных концепции.
Центральным и важнейшим для понимания всех аспектов богословия Пселла является его учение об Уме. Пселл в отдельных местах определенно утверждает, что Ум в собственном смысле не является высшей реальностью [936] . Единственное имя, подобающее Богу, это имя Единого. Будучи Единым, Бог не является ни Бытием, ни Умом, ни Душой, ни эйдосом, ни материей [937] , ни каким–либо из типов единства (единица, единичность, соединение [938] ), потому что каждая из этих реальностей по–своему предполагает множественность. Вместе с тем Бог является Бытием и Умом для тех, кто Ему причастен [939] , что вполне лежит в русле традиционной (ареопагитской) интерпретации неоплатонизма.
936
См., например: Михаил Пселл. О всеобщем учении 15, PG 122, 697В.
937
Он же, Богословские трактаты 1.62.28–37 (Gautier).
938
Там же 20.48sqq. (Gautier).
939
Там же 62.50–54.
Однако в текстах Пселла мы имеем два терминологических ряда. В некоторых контекстах Бог именуется Единым, а Ум — это имя более низкой онтологической реальности [940] . В других случаях Бог–Творец — это «Первый и непричаствуемый [душой] Ум» [941] .
Действительно ли мы имеем дело только с терминологической двойственностью или перед нами двойственность самого учения об Уме? Исходя из общих соображений нужно сказать, что неоплатоническое учение о субординированной триаде, как и всякая последовательная философская система, не может быть заимствована частично — так что один ее элемент становится элементом другого философского построения, а прочие отвергаются. Учение о Едином, связанное с концепцией особой ипостаси Ума, как в неоплатонизме, и учение о Едином, которому со–полагаются только тварные единичности, непосредственно Ему причаствующие, как в христианском богословии, — очевидно не одно и то же. В неоплатонической модели не только Ум воспринимает свойства Единого, но и само Единое интеллектуализируется: учение об эманации в строгом смысле — это учение об интеллектуальном причастии. Таким образом, если Пселл вообще допускает интеллектуальную реальность, которая является посредствующим звеном между Троицей и другими тварными сущностями, то и Троица должна понималъся интеллектуально. Именно пониматься, а не называться: образы ума и мышления при описании внутритроичных отношений уже были освящены традицией [942] . Действительно, у Пселла есть прямые утверждения, что Первый Ум и Единое — одно и то же [943] . С другой стороны, содержание понятия «Первый Ум» у Пселла раскрывается вполне подробно в 20—26 глл. «О всеобщем учении»: речь идет именно об Уме в самом привычном смысле. Первый Ум, по Пселлу, как и всякий ум мыслит лишь Самого Себя; мышление мышления есть, очевидно, отсутствие мышления. Пселл здесь использует специфическое заимствованное у Порфирия выражение dvorjaia xqeittovi vorjaeax;, которое у самого Порфирия означает состояние низшего ума, необходимое для познания запредельного Ума [944] . В этом же значении термин avorjaia используют Дионисий Ареопагит и Максим Исповедник [945] . Пселл же переосмысляет это понятие таким образом, что «безмыслие паче мышления» становится характеристикой самого Первого Ума, что вполне логично для ума в аристотелевском смысле, но совершенно невозможно для Ума неоплатонического — даже в языческой интерпретации.
940
См., например: Малые философские сочинения: 1.10 (O’Meara).
941
О всеобщем учении 20: PG 122, 701А–В.
942
См., например: Максим Исповедник. Богословские главы 1.82; Фотий. Амфилохии 181: PG 101, 893В.
943
См., например: Михаил Пселл. Богословские трактаты 1.90.27–28 (Gautier).
944
Порфирий. Сентенции 25.
945
Аионисий Ареопагит. О церковной иерархии 3.7; О Божественных именах 1.1; О таинственном богословии 3. По словам французской исследовательницы Изабель де Андиа, dvor]aia является одним из условий соединения человека с Божеством, одним из условий духовного восхождения (Andia Y. de. Henosis. L union a Dieu chez Denys L Areopagite. Leiden, NewYork, Koln, 1996. P. 400); Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. Письмо 75; Он же, Вопросы и недоумения 73.