Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
Никто и не думал за ним гнаться: людей обуревал голод. Они думали о пропитании; кто-то уже заколол лошадь ножом.
Едва она упала, ее тут же раскромсали на десятки кусков.
Тем временем королю, как до того Жильберу, сообщили: приближается господин де Лафайет.
Король только что подписал для Мунье признание прав человека.
Он только что подписал для Мадлены Шамбри приказ о доставке зерна.
С этим декретом и приказом, которые, как казалось,
На окраине Версаля они повстречали Лафайета, который рядом с Жильбером, заклинавшим его поторопиться, скакал рысью во главе национальной гвардии.
«Да здравствует король!» – закричали Майар и женщины, вздымая над головой полученные указы.
– Почему же вы говорили, что жизнь его величества в опасности? – удивился Лафайет.
– Вперед, вперед, генерал, – воскликнул Жильбер, продолжая его торопить. – Вы сами все поймете.
И Лафайет поспешил вперед.
Национальная гвардия под барабанную дробь вступила в Версаль.
При первых ударах барабана, прокатившихся по Версалю, король почувствовал, как кто-то почтительно тронул его за руку.
Он обернулся: то была Андреа.
– А, это вы, госпожа де Шарни, – сказал он. – Что делает королева?
– Государь, королева умоляет вас уехать, не дожидаясь парижан. Во главе ваших гвардейцев и солдат фландрского полка вы пробьетесь повсюду.
– Вы того же мнения, господин де Шарни? – спросил король.
– Да, государь, если вы одним броском пересечете границу, а иначе…
– Иначе?
– Иначе лучше остаться.
Король покачал головой.
Он останется – но не из храбрости, а потому что у него нет сил уехать.
Еле слышно он прошептал:
– Беглый король! Беглый король! – Потом, обратившись к Андреа, сказал: – Ступайте к королеве и скажите ей, чтобы ехала одна.
Андреа пошла исполнять поручение.
Пять минут спустя вошла королева и стала рядом с Людовиком.
– Зачем вы сюда пришли, ваше величество? – спросил король.
– Умереть с вами, государь, – ответила Мария Антуанетта.
– Вот теперь она воистину прекрасна, – прошептал Шарни.
Королева вздрогнула: она услышала эти слова.
– Я в самом деле думаю, что мне лучше было бы умереть, чем остаться в живых, – сказала она, взглянув на Шарни.
В этот миг национальная гвардия маршировала уже под самыми окнами дворца.
Стремительно вошел Жильбер.
– Государь, – сказал он королю, – вашему величеству нечего больше опасаться: господин де Лафайет внизу.
Король не любил господина де Лафайета, но не более того.
Что до королевы, то она откровенно ненавидела генерала и не скрывала своей ненависти.
Вот потому-то Жильбер и не услышал никакого отклика на свое сообщение, которое, по его мнению, должно было обрадовать их величества более, чем любое другое.
Но Жильбер был не из тех, кого может смутить королевское молчание.
– Вы слышали, ваше величество? – твердо сказал он. – Господин де Лафайет находится внизу и ждет приказаний вашего величества.
Королева по-прежнему молчала.
Король сделал над собой усилие.
– Пускай ему скажут, что я благодарю его, и пригласят подняться.
Один из офицеров поклонился и вышел.
Королева отступила на три шага.
Но король почти повелительным жестом остановил ее.
Придворные стеснились в две группы.
Шарни и Жильбер остались рядом с королем.
Все остальные ринулись к королеве и выстроились позади нее.
Раздался звук шагов, и в дверях показался г-н де Лафайет.
При его появлении все смолкли, и в наступившей тишине чей-то голос рядом с королевой произнес:
– Вот Кромвель.
Лафайет улыбнулся.
– Кромвель не пришел бы к Карлу Первому один, – сказал он.
Людовик XVI обернулся к этим безжалостным друзьям, которые хотели обратить во врага человека, пришедшего ему на подмогу.
Потом он сказал графу де Шарни:
– Граф, я остаюсь, когда здесь господин де Лафайет, мне нечего бояться. Велите войскам отступить к Рамбуйе. Наружные посты займет национальная гвардия, а посты во дворце – мои гвардейцы. – Потом он обратился к г-ну де Лафайету: – Пойдемте, генерал, мне нужно с вами побеседовать. – Видя, что Жильбер отступил, собираясь удалиться, он добавил: – Вы тоже не помешаете, доктор, идите с нами.
И король направился в один из кабинетов, указывая дорогу Лафайету и Жильберу, которые последовали за ним.
Королева проводила их глазами и, когда дверь за ними затворилась, сказала:
– Ах, бежать нужно было бы сегодня же! Мы бы еще успели. Завтра, может быть, будет уже поздно.
Затем она тоже вышла и удалилась в свои покои.
Тем временем в окна дворца полыхнуло огромное пламя, напоминавшее о пожаре.
То был огромный костер, на котором жарились части лошадиной туши.
XXIV. Ночь с пятого на шестое октября
Ночь прошла довольно спокойно, собрание заседало до трех часов утра.