Анжелика – маркиза ангелов
Шрифт:
– Удачно поохотились, сударь? – вежливо поинтересовался незнакомец.
Жослен бросил на него недружелюбный взгляд и что-то буркнул себе под нос. Потом он сел на табурет и протянул ноги к огню. Гость скромно устроился сбоку и взял миску супу, которую предложила ему Фантина.
Он рассказал, что родом из этих мест, из-под Секондиньи, но он столько лет провел в странствиях, что в конце концов стал говорить на родном языке с акцентом.
– Но это скоро пройдет, – сказал он. – Ведь я всего неделю назад приплыл в Ла-Рошель.
При этих словах Жослен поднял
– А из какой страны вы приплыли?
– А это далеко?
– А кто вы такой?
– У меня нет определенного занятия, – ответил незнакомец. – Пока что я думаю просто поездить по Франции и рассказывать тем, кто захочет меня слушать, о своих странствиях и приключениях.
– Как в давние времена – трубадуры? – спросила Анжелика, которая все же усвоила кое-что из уроков тетушки Пюльшери.
– Да, вроде того, хотя я не умею ни петь, ни слагать стихи. Но я мог бы рассказать много интересного о прекрасных странах, где нет нужды разводить виноградники, потому что они сами по себе растут в лесах и их тяжелые от гроздьев лозы обвивают деревья, но жители там не умеют делать вино. Впрочем, так оно и лучше, ведь вы помните, что было, когда Ной напился; видно, господь бог не захотел, чтобы все люди превратились в свиней. На земле до сих пор еще существуют простодушные племена. Еще я мог бы рассказать вам о бескрайних равнинах, где, спрятавшись за камень, можно подкараулить стадо диких лошадей, которые скачут с развевающимися по ветру гривами, и поймать себе коня. Забросишь длинную веревку с петлей на конце – и конь твой.
– И его легко приручить?
– Не всегда, – с улыбкой ответил гость.
Анжелика вдруг поняла, что этому человеку, должно быть, редко приходилось улыбаться. На вид ему было лет сорок, в его взгляде чувствовалась какая-то непреклонность и страстность.
– А чтобы попасть в эту страну, нужно хотя бы переплыть море? – недоверчиво спросил молчаливый Жослен.
– Нужно переплыть весь океан. Да и в самой стране много рек и озер. Люди там красные, как медь. Они украшают свои головы перьями и плавают на челнах, сшитых из звериных шкур. Был я и на островах, где люди совсем черные. Они питаются тростником толщиной с руку, который называется сахарным. Из него действительно делают сахар. А еще из его сладкого сиропа делают ром – напиток, пожалуй, покрепче, чем пшеничная водка. Он меньше пьянит, но зато веселит и придает силы.
– А вы привезли этот чудесный напиток? – спросил Жослен.
– У меня в седельной кобуре есть фляга. Но несколько бочонков я оставил своему кузену, который живет в Ла-Рошели, и он уверен, что неплохо заработает на этом. Пусть, это его дело. А я не торговец. Я путешественник, мне интересно повидать новые земли, узнать такие страны, где нет ни голода, ни жажды, где человек чувствует себя свободным. Именно там я понял, что все зло исходит от людей белой расы, потому что они не прислушались к слову божьему, извратили его. Ведь господь бог повелел нам не убивать, не разрушать, а любить
Наступило молчание. Дети не привыкли к таким дерзким речам.
– Значит, в Америках жизнь более совершенна, чем в наших странах, принявших власть божию с давних пор? – неожиданно раздался спокойный голос Раймона.
Он тоже подсел к остальным. Анжелика увидела в его взгляде такую же непреклонность, что и во взгляде пришельца. Гость внимательно посмотрел на юношу.
– Трудно, сын мой, взвесить на весах совершенства Старого и Нового Света. Что вам сказать? В Америках живут совсем иначе. В доме белого человека белому всегда окажут гостеприимство. И без всяких денег… Впрочем, там и деньги-то не везде существуют, вместо них в ходу шкуры и бусы, а люди живут только охотой и рыбной ловлей.
– А землю они обрабатывают? – вдруг вмешалась в разговор Фантина Лозье, чего она никогда не посмела бы сделать в присутствии своих взрослых хозяев. Она не меньше детей сгорала от любопытства.
– Землю? На Антильских островах этим кое-где занимаются чернокожие. А в Америках краснокожие землю не возделывают, но собирают фрукты и растения. В некоторых местах выращивают картофель – в Европе его называют земляным яблоком и пока еще не умеют выращивать. Но особенно много там плодов, похожих на груши, но очень маслянистых. И еще там растут хлебные деревья.
– Хлебные деревья? Значит, и мельник не нужен? – воскликнула Фантина.
– Конечно, нет. Тем более что там хорошо растет маис. В других местах люди питаются корой некоторых деревьев и орехами колы. И после этих орехов целый день не хочется ни есть, ни пить. Еще они употребляют в пищу нечто вроде миндального теста – какао, смешанное с сахаром. А пьют они напиток из бобов, который называется кофе. В странах, где земли менее плодородны, пьют пальмовый сок и сок агавы. Много там и всевозможных животных…
– А туда плавали купеческие суда? – прервал его Жослен.
– Несколько купцов из Дьеппа уже торгуют с ними, да и из наших краев тоже попадаются. Взять хотя бы моего кузена, он связан с одним судовладельцем, который время от времени снаряжает корабли к Францисканскому берегу, как называли его во времена Франциска I.
– Знаю, знаю, – снова нетерпеливо прервал гостя Жослен. – Из Сабль д'Олонна корабли тоже иногда плавают в Новые земли, а с севера – даже в Новую Францию
. Но говорят, это холодные страны, и меня они не привлекают.
– Правильно, в 1603 году в Новую Францию был послан Шамплен
, и теперь там много французских поселенцев. Но это действительно суровый край, и жить там нелегко.
– Почему же?
– Мне трудно объяснить вам… Может, оттого, что туда уже проникли французские иезуиты.
– А вы гугенот, не так ли? – живо отозвался Раймон.
– Да. Я даже пастор, хотя и не имею прихода. Но прежде всего я путешественник.
– Вам не повезло, сударь, – усмехнулся Жослен. – Я подозреваю, что моего брата привлекает строгость устава и требования нравственного самосовершенствования иезуитского ордена, который вы обвиняете.