Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король)
Шрифт:
Монарх был верхом, с ног до головы перепачкан грязью, но в отличном расположении духа. Людовик спешился и извинился за то, что не может сесть в карету: ведь он весь в грязи. Но после недолгого разговора с королевой у двери ее экипажа его лицо помрачнело.
Людовик заверил супругу, что не просил мадемуазель де Лавальер прибыть в армию и отнюдь не жаждет ее присутствия. Что за новость узнала застенчивая любовница? Что заставило ее преодолеть обычную робость? Чего она опасалась? Какие мысли пришли ей в голову?
На самом деле все было просто. Осыпанная почестями и деньгами, оставленная
На ужин, поданный на следующей стоянке, фаворитка не явилась. Ночлег предстоял ужасный. В поселке было только четыре каменных дома, а остальное жилье — глинобитные лачуги.
Анжелика, бродившая в поисках пристанища в сопровождении девиц Жиландон и трех служанок, встретила мадемуазель де Монпансье, такую же неприкаянную, как и она сама.
— Теперь мы действительно на войне, моя милая. Мадам де Монтозье улеглась на куче соломы в каком-то чулане, фрейлины устроились на чердаке на куче зерна, а мне, скорее всего, придется расположиться на угольной куче.
В конце концов Анжелика нашла амбар с сеном. Она вскарабкалась по лестнице на сеновал и решила, что сможет здесь спокойно поспать, а ее слуги устроятся внизу. Теплый желтоватый свет большого фонаря разгонял окружающую темноту. В этом неясном свете Анжелика заметила в углу какую-то фигурку, закутанную в темно-красный и бледно-зеленый атлас; на черной мордашке выделялись яркие белки глаз Наамана.
— Что ты здесь делаешь, маленький чертенок?
— Я жду гаспашу Монтеспан. Я сторожу ее сумка. Гаспаша Монтеспан, она тоже спать здесь.
Тут на лестнице появилась и сама красавица маркиза.
— Анжелика, какая отличная идея разделить со мной мою «зеленую спальню», как называют сеновал бравые военные! Если вы еще не хотите спать, давайте сыграем партию в пикет.
Атенаис упала в сено, потянулась и сладострастно, словно кошка, зевнула.
— Как хорошо! Дивное сено! Оно напоминает мне детство в Пуату.
— И мне тоже, — сказала Анжелика.
— Наш сеновал находился рядом с голубятней. Влюбленный пастушок лет десяти частенько составлял мне компанию. Мы слушали, как воркуют голуби, и держались за руки.
Мадам де Монтеспан ослабила слишком тугой лиф. Анжелика последовала ее примеру. Сняв верхние юбки, с голыми ногами обе женщины свернулись клубочком, наслаждаясь чудесными ощущениями простой сельской жизни.
— От пастуха до короля, — прошептала Атенаис, — что вы думаете о моей судьбе, дорогая?
Она приподнялась на локте. Мягкий и немного таинственный свет старого фонаря подчеркивал великолепный цвет ее кожи, белизну плеч и груди. Атенаис рассмеялась странным, чарующим смехом.
— Быть любимой королем, это опьяняет!
— Вы внезапно уверились в его любви? Еще не так давно вы в ней сомневались.
— Но теперь я получила неоспоримые доказательства и у меня не осталось никаких сомнений… Вчера вечером он пришел… О! Я знала, что он придет,
— Безделушки?! Герцогство! Баронство!
— Вот невидаль! Конечно, Луизе все это должно казаться чудом. И, без сомнения, она думает, что благосклонность короля достигла своего апогея. Именно поэтому она и сочла возможным присоединиться ко двору. Ха-ха! Она приехала совсем не вовремя… Но я не стану довольствоваться малым. Даже речи не может быть о том, чтобы он обращался со мной как с какой-нибудь певичкой. Я — Мортемар!
— Атенаис, вы говорите с уверенностью, которая меня пугает. Вы и в вправду стали любовницей короля?
— Стала ли я любовницей короля… О! Анжелика, как забавно чувствовать себя всесильной, властвовать над мужчиной такого полета! Видеть, как он бледнеет и дрожит… как умоляет — он, обычно такой уравновешенный, такой церемонный и величественный, а порой даже грозный. Все, что о нем рассказывали, — правда. В любви он настоящий дикарь. Куда только пропадают его сдержанность и светский лоск. Он очень любвеобилен, но не думаю, чтобы я разочаровала его.
Она рассказывала и не прекращала безумно смеяться, перекатывая светловолосую голову по сену и непристойно потягиваясь, словно припоминая подробности недавней любовной сцены. Ее поведение показалось Анжелике отвратительным.
— Ну что ж! Отлично, — сухо заметила мадам дю Плесси. — Наконец-то все любопытствующие узнают, кто на самом деле стал новой любовницей короля, и я буду избавлена от нелепых подозрений, которые мне так надоели.
Мадам де Монтеспан резво вскочила.
— Нет-нет, дорогая! Только не это. Главное, никому ни слова! Мы полагаемся на вашу скромность. Еще не настало время, когда я смогу открыто занять свое место. Сейчас это создаст массу сложностей. Поэтому будьте так любезны, возьмите на себя труд продолжить играть ту роль, которую мы вам отвели.
— Какую роль? И кто это — мы?
— Как вам сказать… Король и я.
— Уж не хотите ли вы сказать, что вы сговорились с королем и поддерживаете сплетни, будто бы Людовик влюблен в меня? Ради того, чтобы отвести подозрения от себя самой?
Атенаис следила за своей приятельницей сквозь прикрытые ресницы. Ее сапфировые глаза сияли каким-то извращенным удовольствием.
— Ну конечно. Понимаете ли, нас устраивает такое развитие событий. Я оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, я — фрейлина королевы, с другой — близкая подруга мадемуазель де Лавальер. Внимание короля неминуемо вызовет сплетни вокруг моего имени. Нужно было придумать какой-нибудь отвлекающий маневр. Не знаю, почему мы вдруг заговорили о вас. Король поддержал пересуды, одаривая вас разными милостями. Теперь королева вас избегает. Бедная Луиза утопает в слезах, едва заслышав ваше имя. И никто даже не вспоминает обо мне. Дело сделано. Я думала, что у вас хватит ума понять это с самого начала. Король так вам признателен… Почему вы молчите? Вы сердитесь?