Апокалипсис коллайдера

Чешков Алексей

– Спасибо тебе за все. – Илья пожал руку хозяину землянки, потом сжал ладонь Андрея. – А ты не скучай, мы вас всех из этого парка Юрского периода вытащим.

«А хочу ли я обратно?» - Задал себе вопрос Андрей, провожая взглядом выходящего из землянки бойца. – Подожди!

Илья обернулся на выходе. Андрей стянул с себя больничную куртку и протянул Илье:

– Возьми. Тебе сейчас нужнее.

– Спасибо, брат!

Птица не объявилась, приматов тоже не было видно, «спят, наверное». Проходя мимо, как выяснилось, копьевидных деревьев, боец сплюнул: «Ну как такое можно пить?». А выбравшись на берег, приметил, что большие валуны действительно начинаются в этом месте и дальше уходят влево.

– Что ж, место приметное, если что не заблужусь. – Проговорил сам себе боец и, повернув направо, пошел вдоль берега, время от времени подмигивая провожающим его желтым глазам водяным.

После появления в воздухе представителя пернатых, Илья заставил се-бя идти вплотную к свисающим хвостам вьюнов, решив, что, в крайнем случае, с приматом ему будет справиться проще, чем с огромной птицей. Когда мышцы ног стали натянутыми словно канаты, а от усталости перед глазами замелькали черные точки, Илья срезал два листа речной капусты и нашел подходящее укрытие между древесным стволом и переплетающимися между собой зелеными стеблями растущего сверху вниз растения. Отужинав одним из листьев, подложил второй под голову и заснул. А проснувшись, зачерпнул из реки проверенным способом воды, напился и пошел дальше. При виде птиц скрывался под пологом вьюнов, к реке ближе, чем на метр не подходил, приматов видел лишь издалека, райская прогулка в общем, если бы, не приближающаяся ночь.

Первое колено реки Илья прошел на третий промежуток между сном, ко второму подошел уже в серой вечерней мгле. Приметил пересекающую реку в самом широком месте песчаную косу. Впервые за все время пребывания в этом диком мире, увидел полоску открытого неба, серо-синего из-за приближающейся ночи. И стал искать укрытие, пригодное для пережидания темного времени суток. Найдя подходящий, густой вьюнный полог, натаскал под него нарезанных неподалеку вьюнов для подстилки. Переплел между собой свисающие до самой земли и частично укоренившиеся стебли и вплел в них дополнительные, получив некое подобие стен. При этом, входа не оставил, заготовив заранее несколько листьев речной капусты и решив, что обойдется пару земных суток без выхода наружу…, уж как-нибудь, безопасность дороже. Закончив приготовления, прижался спиной к стволу дерева, натерся и обложился листьями вьюна и стал ждать, поклевывая носом.

Как и в прошлый раз опустившаяся на лес темнота привнесла в окру-жающий мир целую гамму звуков, отсутствующих в дневное время. Проснув-шись от резкого возгласа рядом с укрытием, Илья затаил дыхание и прикрыл глаза, подсматривая перед собой через узкую щель ресниц, не дай бог выдать свое присутствие блеском глаз тому, кто додумается поискать промежуток ме-жду хитросплетениями стеблей и заглянуть под полог. Дыша через раз и вслу-шиваясь в гудящий разными голосами лес, боец уловил шорох тихих, мягко ступающих шагов по другую сторону сплетенных стеблей. Шаги прошли мимо. Кто-то принюхивался. Потом шаги отдалились. Мимо просвистело нечто рассе-кающее воздух на высокой скорости, затем раздался жалобный всхлип. В груди бойца похолодело. Крик над головой. Топот чьих-то ног. Другой крик и в дру-гом месте. Тихие шаги. Хлопанье крыльев. В

конце концов, все слилось в сплошную какофонию, непереносимо растянутую во времени и тягостно гне-тущую, усиленно давящую на психику в своем сочетании с непроглядной тем-нотой.

Так он и просидел эти нескончаемые ночные часы…, сколько их было на самом деле, сорок или пятьдесят, ответить было трудно. То клевал носом, вслушиваясь в буйствующий жизнью лес, то забывался тревожной дремой, то откровенно начинал стучать зубами от холода и тогда заставлял себя делать дыхательную гимнастику, разгоняя кровь. А когда сквозь переплетения вьюнов стал пробиваться блеклый свет зачинающегося утра, выбрался из своего укрытий и пошел к реке, подрагивая от пробирающего до костей холодка.

Шлепок босых ног, раздавшийся за спиной от спрыгнувшего с дерева существа, прозвучал неожиданно. Развернувшись лицом к предполагаемому враждебно настроенному обезьяньему самцу, Илья попятился к реке, полагая, что приматы не меньше его бояться странных больших рыб, прозванных людьми водяными. Возможно, его предположение и было верно, да только пе-ред ним стоял не примат, а обычный человек. Вернее не совсем обычный, но точно человек.

Полностью обнаженный, грязный, со скатавшимися в жирные сосульки длинными волосами неопределенного цвета, человек замер на полусогнутых ногах, поняв, что его услышали и заметили. Зеленые глаза пристально устави-лись на бойца.

«Сколько ему? Двенадцать? Четырнадцать? Малец совсем…. И почему один в лесу?».

Илья сделал попытку установить контакт. Спрятал в карман брюк скальпель. Сменил стойку с боевой на обычно-непринужденную. Облокотился на кол, как на посох и улыбнулся:

– Как тебя зовут?

– Ы! – Промычал парень потрясая тяжелым обломком ветки и тыкая пальцем в ноги Ильи.

Боец приподнял одну ногу:

– Ботинки хочешь?

– Ы-ы! – Закивал подросток.

– Да-а, напряг тут у вас с обувью. Извини парень! – Илья развел руки и изобразил на лице сожаление. – Ничего не выйдет, самому нужны.

– Ы-ыыы! – Раздувая ноздри промычал юноша.

– Слушай, - Илья сделал примиряющий жест раскрытой ладонью, - человек человеку друг, товарищ и брат, но ведь не до такой, же степени, чтобы опускаться до грубого разбоя и ожидать, что жертва отдаст тебе все по доброй воле, только из товарищеско-братских побуждений!

– Ы-ы! Ы! – Недовольный подросток сделал угрожающий жест.

– Ты привык все получать посредством грубой силы, да? – Илья протя-нул юноше раскрытую ладонь. – Я, предлагая для начала стать друзьями, а уж потом сообща решить твои проблемы, согласен?

Парень предложения бойца не принял, и вместо рукопожатия, Илье пришлось уворачиваться от летящей в голову дубины. Пропуская в конец оди-чалого подростка мимо себя, Илья схватил удерживающую дубину руку и вме-сте с оружием завел за спину нападающего, заломив запястье и отобрав дубину. Повалил извивающегося парня лицом вниз, придавив к пропитанной утренней росой почве, и отшвырнул тяжелый кусок дерева к зарослям.