Апокалиптическая фантастика
Шрифт:
Первой до каната добралась девочка-подросток. Она ухватилась за него правой рукой, и ноги ее тут же оторвались от земли. Она вознеслась к небу. В то же время казалось, что она уменьшилась в размерах, что ее втянуло в колонну света. Майк смотрел, как она превращается в крошечную фигурку, залитую золотым сиянием, в темный силуэт, быстро уменьшавшийся в размере, устремлявшийся в безграничные пространства иного мира. Он смотрел, как она становится черной точкой на горизонте. А потом она исчезла.
За ней последовали другие дети, шесть-семь человек; затем канат покинул опустевший пляж и
Майк упал на колени — ему было плохо. Он наклонился, держась за живот. Ему казалось, что его сейчас вырвет. Холли присела рядом.
— Да все в порядке, Майк, — утешала она его. — Все хорошо. Бог пришел за нами. Ты зря боишься.
От этих слов у него волосы встали дыбом. Неужели в конце концов один из золотых канатов разлучит их? Неужели спустя несколько недель, после того как всех их близких и друзей забрали, настал их черед? Пальцы его впились в землю. Почему он не может чувствовать той умиротворенности, которую чувствовали остальные? Почему он не может поверить?
Его оглушил гул, похожий на шум электромоторов. Он почувствовал, как волосы на голове поднимаются дыбом, словно вокруг него внезапно возникло электростатическое поле. Подняв голову, Майк заметил, что от берега к лавовому холму направляется второй канат.
— Нет! — крикнул он.
Он бросился на Холли, сбил ее с ног. Придавил своим весом, прижал ее руки к земле.
— Я не позволю тебе! — ревел он. — Я не отпущу тебя!
Лучик плясал, раскачивался, приближался. Глаза Холли наполнились слезами. На губе выступило несколько капелек крови. Дрожащим голосом она заговорила:
— Пожалуйста, Майк. Отпусти меня. Пришло мое время. Наше время. Я не знаю, почему ты никак не можешь этого понять. Но я знаю, что ты любишь меня. Ты должен мне поверить. Ты должен позволить мне верить за нас обоих…
Он поцелуем закрыл ей рот, чтобы остановить поток слов. Губы его прижались к ее губам, язык его прикоснулся к ее языку, и он ощутил солено-сладкий вкус ее крови. Она подействовала на него как наркотик. Ее любовь устремилась в его тело, ее вера, ее доверие. Он почувствовал, как его наполняет теплое золотое сияние. Он отпустил ее руки, сжал в ладонях ее прекрасное лицо. В следующее мгновение она поднялась, обхватила его руками, сжала в объятиях. Он сам не заметил, как вскочил на ноги. Она стояла, глядя ему в глаза, держа его за руки. За спиной у нее сверкала золотая колонна. Холли не отрывала от него взгляда темных горящих глаз. Она кивнула, желая подбодрить его. Отступила назад, увлекая его за собой, — он сделал один шаг, потом еще один. Выпустив левую руку Майка, Холли наполовину обернулась, чтобы взяться за канат.
— Поверь, — прошептала она.
Внезапно ее дернули вверх, и тело ее изогнулось в экстазе. Вздох, сорвавшийся с ее губ, словно нож, разрезал покрывало тумана, окутывавшего сознание Майка. Он напрягся, и его охватило знакомое отвращение.
— Холли, нет! — взревел он.
Она поднималась, правая сторона тела становилась все меньше, превращаясь в темный силуэт; ее втягивало в узкую щель, из которой лился золотой свет. Левая сторона ее тела еще находилась в мире, залитом водой.
— Холли!
Он сообразил, что еще держит ее за левую кисть. Теперь он ухватился за нее двумя руками и потянул. Тело ее продолжало сжиматься, удаляясь от него с невероятной скоростью. Рука вытянулась, превратилась в длинную черную ленту. Затем ее рука развернулась ладонью вверх и исчезла. До него не сразу дошло, что он хватается за пустоту.
Из горла его вырвался яростный вопль. По лицу потекли слезы.
Золотой луч гудел и покачивался, ожидая его.
— Только не я, — задыхаясь, выговорил он. — Я не пойду к тебе. Убийца! Убийца!
Он повернулся к лучу спиной и бросился в лес.
Остров опустел; все люди наконец исчезли.
Майк вскарабкался на вершину горы и сел у подножия креста. Прохладный ветерок дул ему в лицо, стремительно бежавшие по небу облака время от времени закрывали солнце. От острова остался крохотный клочок суши — не более восьмисот метров в поперечнике. Со всех сторон его окружал океан. Майку казалось, что он сидит на дне чаши, а сверху на него наступает вода. Насколько высоко может подняться уровень моря? Неужели вода скроет горы?
Во всем мире не наберется столько воды!
Краем глаза Майк заметил какое-то движение. Какую-то белую искорку на фоне облаков, затягивавших небо. Птица, сообразил он. Птица приблизилась, и он разглядел альбатроса, скользившего на своих белых крыльях над гребнем волны. Одинокое существо.
Майк ощутил радость и немалое удивление; только сейчас он понял, как ему не хватало на острове птиц и животных. Кошки и собаки, птицы и домашние животные уходили вместе со своими хозяевами. Даже рыба исчезла из океана. Он подумал: может быть, эта птица так же голодна, как он?
Птица осталась с ним; не переставая она описывала круги вокруг уменьшавшегося островка; океан продолжал наступать. К полудню, когда голод, жажда и полное одиночество уже начали сказываться, птица превратилась в центр горячечного бреда Майка. Ему казалось, что он летает на широких крыльях, бесконечно описывая круги вокруг белого креста, как будто прикованный к нему цепью. Он хотел улететь прочь. Он хотел парить над океанской гладью, над бесконечными голубыми просторами. «Еще немного — и ты найдешь землю, найдешь людей».
Но птица не улетала.
Солнце начало клониться к горизонту. Кожа Майка горела, сожженная безжалостными лучами. Язык его от жажды распух, превратился в сухую, пыльную губку. В животе начались рези от голода. Майк смотрел на подступавшие волны, окружавшие его со всех сторон. Вечером волны сомкнулись у подножия креста.
Он забрался на крест, спасаясь от воды, поглотившей последний клочок суши. Дополз до перекладины, обхватил руками столб. Вода внизу бурлила, медленно, но неотвратимо приближалась. Скоро он утонет. Остались ли в море рыбы, которые обглодают его труп? Остались ли в воде микробы, которые уничтожат то, что останется после рыб? Возможно, его тело опустится на дно, его покроет песок и он превратится в окаменелость, единственные останки живого существа на этой планете. Он знал, что мир будет очищен, что скоро здесь начнется новая глава его истории.