Апокалиптическая фантастика
Шрифт:
Дул прохладный ветерок. Поли выключил дурацкий древний хеви-метал, гремевший в его машине.
— Новость должна быть чертовски стоящей, — сказал он.
— Пойдем пройдемся, старина!
Когда мы зашли в тень деревьев, запыхавшись от усилия не отстать друг от друга, он воскликнул:
— Так что там такое, черт возьми?
Я развернулся, пошел, пятясь, поскользнулся на хвое, так что ему пришлось меня подхватить.
— Конус аннигиляции, Поли! Конец света. Через каких-нибудь восемнадцать лет!
— Хороша шуточка,
Я остановился и подождал, пока он встанет ко мне лицом. Ирассказал ему, что обнаружил прошлой ночью на моем маленьком незаконном серверном зонде. Конус Шоватского, тонкий как иголочка, всего в нескольких секундах дуги, протянувшийся в небе от Глизе-138 до конца света, стирая на пути звезды и галактики.
Смешно было видеть, как меркла ухмылка Поли. Наконец:
— Скотт, подлый ты ублюдок! Не смешно.
Я сказал:
— Распечатка у меня в машине, Поли. Я покажу после прогулки, — и, повернувшись, зашагал по тропинке.
— Подожди! — сказал он. — Скотт, как, черт побери, ты его обнаружил?
Я рассказал.
Еще один недоверчивый взгляд.
— Ты дашь мне копию этой твоей программы?
Я покачал головой:
— Я пользовался железом HDC и линиями цифровой связи. Ты непременно попадешься. — Я начал спускаться по длинному крутому склону к ручью Крэбтри.
— Ладно, предположим, это правда. Что дальше?
— Черт, откуда мне знать? Восемнадцать лет? Нам будет чуть не по семьдесят. Мой отец умер в семьдесят один.
Верно.
— Какого черта этот долбаный Конус нацелился на Землю? Мы что, схлопнули его волновую функцию своими телескопами и прочей дрянью?
Он сказал:
— Перст Господа.
Ладно.
— Поли, давай мы с тобой будем и дальше притворяться атеистами, а? Зачем?
— С какой, говоришь, скоростью он к нам движется?
— Этак на волос ниже световой.
Он сказал:
— Изящно выражаешься, Скотт. Так. Острие Конуса приближается со скоростью чуть ниже световой. А на планковскую длину дальше к нам с той же скоростью приближается кольцо Конуса, только с релятивистским отставанием. За ним, еще на планковскую длину дальше, следующее кольцо.
Я споткнулся о корень и чуть не ткнулся носом в землю, удержавшись о липкий от сока ствол. Чешуйки коры остались у меня на ладонях.
— Стало быть, это не тонкий конус, а толстый?
Он кивнул:
— Или, может, плоскость, развернутая от нас…
— Что может погнать плоскую волну через всю Вселенную, гнобя звезды?
Он фыркнул, подавив смешок:
— Чтоб я знал. Плохой фантаст в поисках сюжета?
Мы с ним много лет собирались написать книгу о писателе-фантасте, по ошибке ставшем богом. Так и не написали, потому что Поли считал сюжет глупым и не хотел его разрабатывать. Я сказал:
— Знаешь, если эта штука обладает малейшей римановой кривизной, она обернута вокруг неба за звездами.
— Глупости. Откуда тогда директория? Почему мы вообще видим этот Конус в конкретной части неба?
— Гейзенберг? Квантовые осцилляции?
Мы помолчали, переходя ручей по шаткому металлическому мостику, выкрашенному зеленой краской, — тому самому, который недавно сорвало с опор ураганом «Фрэн», — а потом Поли заговорил:
— Итак, острие Конуса будет здесь через восемнадцать лет, и что? В небе вдруг появляется черная точка, звезды быстро расширяются, попадая в световые кольца, начинают взрываться, а там и Солнце…
Подумать только, фантастический сюжет вдруг станет реальностью, когда мне будет шестьдесят восемь лет — если я столько проживу.
— И что случится, если Солнце погаснет?
— Надо подумать. Помнится, Шоватский говорил об инфракрасных источниках внутри Конуса. Вроде бы звезды не должны гаснуть, только потускнеют, заглушенные электромагнитными волнами.
— Мозговая волна?
Фантастический сюжет. Сюжет, полный звезд и снега.
— Все-таки это наверняка просто сложный розыгрыш, — сказал он. — Шутка, какие играют друг с другом ученые.
— А если нет?
Он пожал плечами:
— Восемнадцать лет — долгий срок.
Хватит времени умереть и не дождаться всего этого.
Он налетел на меня сзади, когда я вдруг остановился.
— Что еще?
Я спросил:
— Насколько отстает волновой фронт от света, который мы видим сейчас?
— Что ты… А! Да. Конус должен догонять свою световую волну — при релятивистских скоростях-то. Иначе он выглядел бы точечным источником, а не конусом. Нет, не то. Не бывает точечных источников не-света. Черт! Почему ты не обсудил это с кем-нибудь из группы? В группе Шоватского должны знать.
Я быстро соображал, сам не веря тому, что говорю:
— Так что? Он будет здесь на следующей неделе? Через месяц? Через год?
Точечный источник. Любопытно. А если Конус движется со скоростью света, он окажется здесь без предупреждения.
Поли поскреб в запущенной жесткой бороде:
— С цифрами в руках можно кое-что просчитать. Если мозгов хватит. — Он остановился, глядя в сторону. — Как бы, черт возьми, выяснить, настоящий ли он?
— Шоватский планировал собрать в понедельник пресс-конференцию.
Через год… Конец света настанет в будущем году? Мы уставились друг на друга, как два тупых лопоухих пса.
С той точностью, какой мы сумели добиться, сидя за столом для пикников в тенистой части парка, используя калькулятор, захваченный Поли из машины, и прочесав распечатки в поисках наводок, мы прикинули, что острие Конуса достигнет Солнечной системы через четырнадцать месяцев.
— В будущем августе, Поли, — прошептал я.
А теперь? Теперь что?
Мы мертвы. Мертвы, Поли! Ты меня слышишь?