Апостол Смерти

Щербинина Юлия Владимировна

— Его бабой?!

— Ну, женщиной! Да не суть, ты поняла, о чём я!

Лера вновь оказалась парализована шоком.

— Значит… даже мама знает.

— Короче, Лера! — опять задёргался Хеллсинг. — Я тебя сюда позвал…

— Предатели! Все! — как кобра, зашипела Лера, вцепилась в лицо обеими руками и слёзно простонала: — Все сговорились против меня! Лёша! Ну почему все всегда против меня?! Скажи, почему?!

Всё ближе и ближе к ней подкатывала истерика, и ни Хеллсинг, ни я не знали, что делать и

как себя повести дальше.

Я чувствовал себя здесь лишним, в этом убогом доме, в этом чужом теперь для меня мире. Пускай с миром мне ещё предстоит разобраться, но в этой загаженной комнатушке меня быть не должно. Мне ничего здесь делать!

Парня распирало раздражение перед хнычущей девчонкой, меня — от всех её драм, свидетелем которых я, на свою голову, стал. Мне настолько осточертела пустая трата времени и выслушивание подросткового нытья, что желание махнуть рукой и уйти — пусть даже и к малоприятному мне Демиду — казалось всё заманчивее.

Я уже почти набрался решимости, уже почти приготовился, почти уже поднял руку, чтобы махнуть Лере и, пожелав ей удачи, наконец положить всему конец…

…Как Хеллсинг вытащил из-за пояса пистолет и направил дуло на Леру.

Глава 6 «Крик чужой души»

— Кончай ныть и рассказывай о своём мёртвом дружке!

— Твою мать, Лера!!! — завопил я.

Увидев пистолет, Лера застыла и перестала дышать. Очень медленно её руки легли на колени и заходили ходуном.

— Лё… Лёша… Т-ты ч-чего?.. Откуда… пистолет? — начала заикаться она шаблонными фразами.

— От верблюда! — тоже ничего оригинальнее не придумал Хеллсинг. Он сам дрожал всем телом, не то от страха, не то от адреналина или ещё чего притупляющего рассудок. На лбу выступили крупные капли пота. — Где этот твой Никита? Он здесь или нет?!

— Здесь я, здесь! — зачем-то вскинул я руки, как будто сам находился под прицелом огнестрельного оружия. — Лера, скажи ему, что я вот он!

Она молча бегала глазами то по Хеллсингу, то по пистолету, в который он вцепился обеими руками. У неформала уже так взмок лоб, что его плотно облепила надоедливая чёлка, почти полностью закрыла один глаз и начинала застилать второй. Парень втянул воздух сквозь стиснутые зубы и неистово проорал:

— ГОВОРИ!!!

Лера попыталась кивнуть, но вышло нервное дёргание головой.

— З-здесь… он… здесь… Слышит тебя.

Хеллсинг рывками раздул лёгкие, крепче обхватил пистолет и попытался смахнуть с глаз чёлку. Без помощи рук у него это не вышло. Парень возбуждённо подёргал головой, резко отлепил волосы рукой и вскочил со стула, словно боялся, что за эту секунду на него могли напасть. Лера от неожиданности вскрикнула и прижалась к спинке дивана, как затравленный котёнок.

— ЧЕГО ТЕБЕ НАДО?! — выкрикнул с надрывом Хеллсинг, уставившись куда-то в пожелтевший потолок. — Почему именно она?! — Ткнул пистолетом в Леру. — Что в ней такого, отвечай?!

— Я НЕ ЗНАЮ!!! — сокрушался я

в ответ. Что ещё я мог сделать?!

— Отвечай! Отвечай мне, мёртвый, — почему она?!

— Лера, скажи ему!.. — воскликнул я и осёкся. Ничего нового она ему не скажет, а слышать правду этот псих упорно не желает. Что, что делать?!

Руки Хеллсинга опустились по швам. Точнее, обмякли и повисли, как у марионетки, у которой перерезали нити кукловода. Голова низко опустилась, и нехорошая улыбка растянула мокрое покрасневшее лицо.

— Не хочешь по-хорошему, — констатировал он, как ему показалось, факт. — Не хочешь идти на контакт, да?.. А вот так?

Он прыгнул на диван, схватил Леру за шиворот, крепко прижал к себе и, ткнув в её горло дулом пистолета, взревел:

— А вот так ты тоже не хочешь?! Не хочешь поговорить, как мужик с мужиком?! Выходи на контакт, дохлый ублюдок, или я прострелю ей глотку!

В отчаянии я рванулся к Хеллсингу и начал замахиваться на него кулаками, но ничего из этого, разумеется, не вышло. Парень испустил свирепый рык и снял пистолет с предохранителя, а второй рукой с силой вцепился в Лерино горло.

— Никита! — удушливо просипела она.

— Давай, Никита, выходи, подлый трус!

Лера не могла дышать и синела лицом, её мокрые глаза затянули кровавые сетки.

Не помня себя и сгорая от собственной никчёмности, я выхватил из кармана перочинный нож, взмахнул лезвием и несколько раз засадил его в спину неадекватного парня.

Позже я не мог вспомнить, как делал это. В памяти остались лишь картинки резких взмахов руки и лезвие, то поблёскивающее на свету, то исчезающее в чужой плоти. Пару раз мне чудились пятна липкой крови, но на ноже, одежде и руках не нашлось ни единой бордовой капли.

Мои жалкие страдания были бесполезны. Я отшатнулся и уронил нож на пол. В тяжёлом воздухе застыла тишина, а через мгновение до меня донеслись беспорядочные звуки.

Лера с кашлем сползла на диван, а Хеллсинг, согнувшись и еле дыша, ощупывал свою грудь и солнечное сплетение.

Я не стал тратить драгоценные, чудом добытые минуты. Пока он орал и тыкал в Леру пистолетом, под его колено угодил её мобильник, и сейчас заявлял о себе горящей подсветкой. Где-то внутри моего сознания шевельнулся некий импульс, и, схватив с пола нож, я подлетел к телефону и стал тыкать остриём на кнопку вызова журнала звонков.

— Ну давай… Давай же!

Спустя несколько секунд на дисплее появились последние звонки, и ещё через секунду пошёл вызов. Я бросил нож и подполз к Лере.

— Лера! Лера-Лера, очнись!!!

Она с трудом разлепила веки, вновь зажмурилась и медленно, глубоко задышала.

Согнутый в три погибели Хеллсинг смачно выругался.

— Ах ты… ты что сделала… со мной? — Он попытался выпрямиться и тут скорчился от боли и яростно зарычал. — Убью тварь!!!

— Лера, вставай! Надо бежать! Забери у него ключи! — пытался я привести Леру в чувства. — Быстрее, пока он не очухался!