Апостол Смерти
Шрифт:
Его слова еле ползли от моих ушей к мозгу, и я не мог сообразить и ухватиться за истину.
— Что?.. Это что, была не случайность? — пробормотал я.
— Случайность, да не случайная. Дело в том, что её милость смерть давно охотилась на великого предводителя некромантов из-за его не особо великих делишек, и он защитил себя магией мёртвых, которую не может пробить даже потусторонняя сила. Тогда, тринадцатого апреля, она пришла за ним, но сработал щит, и вместо Антона в той аварии погиб ни в чём не повинный человек. Ты, Никита. А наш Антошенька нисколечко не пострадал, даже носик не разбил! Ну, всё было примерно так же. — Игорь повёл рукой
— Подожди! — До меня наконец начало доходить. Я уставился на Антона, но он не смотрел на меня. — Так значит, я не должен был умирать? Это… не судьба, не моя вина, а… просто всё из-за тебя?! Это ты ехал на том внедорожнике?
Антон молчал.
— Да! — жизнерадостно воскликнул Игорь и растянул губы в улыбке. — А потом ты ещё и был затянут во все эти грязные дела, чтобы убирать за ними их дерьмо. А я говорил тебе, я предупреждал — забей на всё, не лезь в это дело, тебя просто используют! Вот тебе его понятие о моральных убеждениях. И вот он хочет, чтобы мы руководствовались именно моралями и велением сердца, чтобы его простили и отпустили покоиться с миром, а его чёртов преемник, как ни в чём не бывало, радовался жизни и загребал бабло! Ну что, Никита, что теперь ты скажешь? Разве можно прощать этих тварей?!
Меня сдавило слишком много информации, и я не находил себе места. Меня душила обида, когда я смотрел на ту, что могла стать моей женой, грызла ужасная несправедливость мыслями о сыне, которого я никогда ничему не научу, обгладывало отчаяние от того, что мне было всего двадцать один год. Двадцать один! Да что я видел в этой жизни, кроме вечной борьбы за существование и мизерных, скоротечных, ничтожных радостей, от которых не осталось толком и воспоминаний?!
И всё из-за того, что кому-то хотелось иметь всё, и чтобы расплачивались за это невинные люди. Жизнь — для избранных. Остальным выживание или смерть.
Клубок в моём животе затягивался всё туже и туже. Я заметался по дороге, не слыша, не видя, не понимая ничего вокруг.
— Никита, я виноват перед тобой, мне нет оправданий, — донеслось из каких-то далей. — Я только хотел жить.
— Все мы хотели жить! — рявкнул Игорь.
— И другие хотят. Вы оба должны остановить некромантов, чтобы больше не было жертв. Через иных лиц вы сумеете убедить их. Демид не такая сволочь, как вы думаете, он внемлет…
И вот, что-то сломалось во мне… Я как будто бы пробудился и понял, что всё совсем не так, всё иначе, и я другой. Это уже был не я.
— Демид?! Не меньшая скотина, чем ты! — заорал на Антона. — Внемлет чему? Молитвам?! Да я… Поработить нас на вечную службу этим… зажравшимся нелюдям?! Быть им чем-то вроде джинна с неограниченным лимитом желаний? Знаете, что? Не в этой жизни! Вся эта ложь, лицемерие, жадность до власти и денег — в вас нет ничего святого, и ничто никогда вас не изменит! У вас нет понятий ни о совести, ни о дружбе, ни о каких-либо моралях! Из-за таких как вы и ломаются людские судьбы!
Что-то за моей спиной заставило Антона перемениться в лице, вздёрнуть длинноволосую с проседью голову и попятиться. Игорь встрепенулся и замер в странной позе, пародирующую стойку смирно, а я обернулся и встретился лицом к лицу с ней.
Наша покровительница была здесь, стояла прямо передо мной и
Я сглотнул ком в горле и без сожалений выдал:
— Ты хочешь Сумрака? Ты его получишь!
— Никита, нет! — крикнул Антон.
— Положись на нас, госпожа! — подлетел ко мне Игорь и отвесил ей поклон чуть не до земли. — Я… мы… мы с Никитой… мы принесём его тебе. Он будет твой, тёпленький!.. Пока не окоченеет в твоих холодных объятиях.
— Да будет так, — закончил я.
Черноволосая женщина слегка вскинула брови и придирчиво осмотрела нас, как если бы сомневалась в наших способностях или решительности, но это сомнение было пустым. Уж что-что, а решительность переполняла меня через край, чего уж говорить об Игоре. Он весь трепетал под взором нашей владычицы и был на грани экстаза, стоя перед ней, плечом к плечу со мной, наконец связанным с ним одной целью.
Очаровательное лицо женщины разгладилось. Она шагнула к нам так плавно, точно подплыла по воздуху, и обхватила наши плечи. Её прикосновение принесло нам покой, как будто бы всё закончилось, встало на свои места или вовсе никогда не происходило с нами. Мы почувствовали себя братьями, примирёнными мудрой и любящей матерью, и не хотели больше никогда, ни при каких обстоятельствах, её разочаровывать.
Нежные руки соскользнули с плеч. Она осмотрела нас уже иначе, и я почти услышал её голос, дающий мне родительские наставления.
— Что же вы наделали! — последовал тихий, обречённый шёпот Антона.
Он не получил её внимания. Черноволосая женщина отвернулась от нас, пошла босиком по заснеженной дороге в сторону кладбища и растворилась в воздухе, как дым, колыхнув лёгкими полами длинного платья. А затем мы обнаружили, что и Антона уже нет с нами.
Дарья продолжала спорить о чём-то с Лерой и всё прикрывала рот, не в силах сдерживать кашель. Её болезненную красноту и отёки под глазами я видел издали, но всё это уже было не важно. Какое имеет значение её здоровье и душевное состояние, если ей всё равно не быть со мной? Красавица она теперь или уродина — её внешность уже не моя забота, так какая теперь разница!
Игорь дружески потрепал меня по плечу.
— Я хотел бы остаться с тобой. Просто остаться с тобой, — ласково и саркастично пропел он. — Но высокая в небе звезда… зовёт меня в путь. — И высокомерно захихикал.
Я заглянул в его ухмыляющиеся глаза. Что ж, мой союзник, нам с тобой предстоит большая работа.
Глава 16 «Магия смерти и испытание временем»
Время всех рассудит и подвергнет испытаниям любую дружбу. Эту простую истину Женя не без оснований считал чем-то далёким и давно пройденным, но, как оказалось, слишком рано посмел быть уверенным.
С Демидом они познакомились ещё в детском саду и изначально стали головной болью воспитателей. Оба задирали всех детей, перенимали на себя всё внимание и конкурировали друг с другом за звание самого популярного — а на деле, невыносимого — ребёнка в группе.
Много позже, анализируя детские годы, Женя поймёт большую разницу причин их общей цели. Если сам он был поздним ребёнком, предметом обожания зрелых родителей и всех родственников, он просто не мог смириться с тем, что в детском саду не занимает такого почётного положения, вот и привлекал внимание, как умел.