Апрельская сказка
Шрифт:
— Примерно. Спи, — равнодушно сказал Итан.
Вчера он не заставлял ее спать. Прошлой ночью они занимались любовью почти до самого утра. Ну да, конечно, поэтому он устал. И ей бы тоже следовало отдохнуть. Дорис досадливо хмыкнула, отвернулась от него, потянув на себя одеяло, и закрыла глаза, намереваясь заснуть. Итан подвинулся и прижался к ее спине, положив ладонь ей на живот. Она убрала его руку и обиженно сказала:
— Ты велел мне спать.
Итан прижался губами к ее плечу, — она отодвинулась. Тогда он засмеялся
— Я уже не сплю, — весело заявил он.
— А мне-то что за дело! — Она по-прежнему дулась.
— Дама с норовом? Прекрасно, это прибавит остроты, — улыбнулся Итан.
— Отпусти меня.
Его улыбка стала еще шире. Он крепко обнял и прижал ее к себе.
— Не будь злючкой, Дорис.
— Почему? Это что — запрещено?
— Да.
— Тогда я уезжаю.
Она вырвалась из его объятий и села, спустив ноги с кровати. Однако Итан одним движением вернул ее на место, навалился всей тяжестью своего тела и целовал до тех пор, пока, обессиленная, она не прекратила сопротивляться и их вновь не унес волшебный темный поток страсти.
— Я тебя ненавижу, — все еще тяжело дыша, объявила удовлетворенная Дорис.
— Прекрасно, — согласился он со смехом, — я тоже тебя ненавижу.
— И я ни за что не смогу посмотреть в глаза твоей матери.
— Сможешь. Она сделает вид, будто ничего не произошло.
— Ты думаешь?
— Угу, — он поцеловал ее в плечо и сладко заснул.
Однако на следующее утро мать Итана не только не сделала вид, будто ничего не произошло, но, наоборот, разговаривала с Дорис с ледяной сдержанностью. А Итан ничем не поддержал девушку. Не успел он представить ее высокой, царственного вида женщине с безупречно уложенными седыми волосами, как Норман позвал его помочь распаковать чемоданы.
Вернувшись в кухню, он притворно вздохнул и бросил на мать долгий взгляд, в котором явственно сквозило предупреждение.
— Мне очень жаль... — начала было Дорис.
— Да, — с устрашающей вежливостью подхватила пожилая дама, в голосе которой звенела сталь. — Теперь ясно, почему мой сын так внезапно предложил мне уехать, добровольно взяв на себя заботу о собаках. Я, конечно, задавала себе эти вопросы, потому что Итан никогда и ничего не делает просто так. Даже для меня. Он такой же эгоист, каким был его отец. Пожалуйста, завтракайте, не стесняйтесь. Вы ведь знаете, где что лежит. — Элен неприязненно посмотрела на девушку и вышла из кухни, а Дорис осталась стоять, чувствуя себя униженной.
Немного оправившись от смущения, но не в силах подавить в себе обиду, она чуть ли не бегом поднялась в комнату Итана и принялась лихорадочно собирать свои вещи. Он вошел как раз в тот момент, когда она защелкивала замки на чемодане.
— Что тебе сказала мама? — спросил он холодно.
— Ничего. — Ей было противно пускаться в объяснения.
— Дорис...
Яростно повернувшись к нему, она возмущенно выпалила:
—
— А что такого она тебе сказала?
— Дело не в том, что она мне сказала, а в том, как она это говорила! Как будто я — шлюха! И за что? — крикнула она. — Эта женщина меня совсем не знает! И никогда в жизни со мной не встречалась!
— Она слышала о тебе, — пояснил Итан вполголоса.
— Ну так что же? Я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы так ненавидеть!
— Ты уверена, что совсем ничего? — мягко спросил он.
— Уверена ли я? Что ты хочешь этим сказать? Ты прекрасно знаешь, что ничего! И что означал твой лукавый взгляд?
— Это было предупреждение.
— О чем? О том, чтобы она не обращалась со мной, как со шлюхой?
В ярости повернувшись к Итану спиной, Дорис потянулась за своим чемоданом, но он остановил ее, схватил за руки и, повернув к себе, посмотрел на ее разгневанное лицо.
— Ты слишком бурно реагируешь.
— Вовсе нет. В чем дело, Итан? Ведь что-то же происходит, я чувствую. Почему твоя мать меня возненавидела? Быть может, она относится так к любой женщине из тех, что ты сюда привозишь?
— Я никогда не привозил сюда женщин.
— Тогда почему ты сделал для меня исключение?
Он немного помолчал, а потом мягко ответил:
— Потому что не смог оставить тебя одну.
— Но хотел бы? Жалеешь, что не смог?
— Не знаю, — тихим голосом признался Итан. — Хочешь, я отвезу тебя домой?
— Спасибо, обойдусь без твоих услуг. У меня есть машина, и я прекрасно могу вести ее сама.
— Я не говорил, что не можешь. Моя мать не очень-то умеет скрывать свои чувства, — словно извиняясь, добавил он.
— И что же ей нужно было скрывать? Не хочешь отвечать, да? — спросила она с горечью. — Но почему? Потому что не знаешь? Или потому что тебе все равно?
— Не могу. Пойдем, — он поднял ее чемодан, — я провожу тебя до машины.
Ах, вот как, подумала Дорис. Не может дождаться, когда она наконец уедет! Даже из вежливости не попросил остаться... Ничего не понимая, ненавидя его и себя, она вышла из комнаты следом за Итаном, моля Бога, чтобы они не столкнулись с его матерью. Хоть в этом ей повезло, ее молитвы были услышаны.
Поставив чемодан в багажник, она уже собиралась сесть за руль, когда Итан остановил ее.
— Подожди пять минут, и я провожу тебя.
— Не нужно, — сердито отрезала Дорис. — Я уже много лет вожу машину!
— Но все эти годы тебя никто не преследовал. Подожди меня.
Упрямо мотнув головой, она уселась в машину. И стала ждать.
Через пять минут Итан вернулся с пухлым конвертом под мышкой и пиджаком, небрежно накинутым на одно плечо. Он бросил все это в свою машину, подошел к Дорис, наклонился и терпеливо дождался, когда она опустит стекло.