Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни
Шрифт:
Университетские курсы резко отличались от гимназических. Во-первых, не было никакой зубрежки и неотвратимого страха перед не выученным уроком. Во-вторых, можно выбирать любимые предметы и заниматься ими и только ими. Но были и недостатки: профессора, как правило, не адаптировали свои лекции под уровень знаний бывших выпускников гимназий, поэтому приходилось много времени уделять самостоятельной работе.
Молодой Сапожников посещал лекции известного ботаника А. П. Богданова, физика А. Г. Столетова. Органической химии он учился у профессора В. В. Марковникова. У него он делал первую курсовую работу. В дальнейшем навыки химика очень пригодились молодому ученому.
Но более всего Сапожникова покоряли лекции К. А. Тимирязева. Вспоминая вступительную лекцию К. А. Тимирязева, он писал: «мы еще не полностью понимали тогда всю глубину преподаваемых истин, все единство и стройность идей, которые вмещали в себя целое мировоззрение. То и другое развертывалось перед ними постепенно, в неумолимой логике, на ряде конкретных примеров из жизни растений, и, несомненно, лекции Тимирязева налагали на большинство слушателей неизгладимую печать его верований, его мировоззрения».
Климент Аркадьевич был страстным публицистом, на его общедоступные лекции, посвященные жизни растений, приходили сотни людей. Ботаника в его словах вставала перед слушателями царицей наук, а жизнь растений была самой интересной приключенческой повестью. Петербург «болел» Тимирязевым.
В. В. Сапожников посещал его публичные лекции, учился у него ораторскому искусству. много позже он заслуженно станет называться «сибирским соловьем» и «златоустом».
Несмотря на необыкновенную популярность и увлечение публичными лекциями, К. А. Тимирязев славился точностью в своих экспериментах и того же требовал от своих учеников. На старших курсах Сапожников работает в физиологическом кабинете Тимирязева, изучая явление геотропизма у корней. Это явление было чрезвычайно интересным. Почему корни растут вниз, даже если горшок с растением перевернуть? Этот вопрос интересовал многих естествоиспытателей XIX века. Ч. Дарвин первым показал, что восприимчивая к световому раздражению часть корня пространственно отделена от участка, реагирующего на раздражение. Было уже известно, что раздражимость верхушки колеоптиля (так называется предлист у прорастающих злаков) в тысячу раз больше, чем в двух миллиметрах от него. Задача В. В. Сапожникова состояла в том, чтобы изучить интенсивность раздражения, вызванного светом различных частей спектра. Помните детскую считалку для запоминания цветов солнечного спектра? Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, то есть — красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Для получения спектра свет пропускали через кварцевые призмы, и задача исследователя заключалась в том, чтобы помещать корни в каждый цвет. Впоследствии эта работа побудила Сапожникова к дальнейшим занятиям физиологией растений.
Клиостат, на котором работал В.В. Сапожников
В 1884 году В. В. Сапожников окончил университет со степенью кандидата естественных наук, а с 1 февраля 1885 года был оставлен для приготовления к профессорскому званию.
В то время система высшего образования была совсем не похожа на нынешнюю. С 1863 года окончание университетского курса давало право, в зависимости от успеваемости, на звание действительного студента или кандидата. Кандидатом защищалась диссертация, которая соответствует современной дипломной работе. Уставом 1884 года изменилась терминология — «кандидаты» и «действительные студенты» стали именоваться «окончившими курс с дипломом 1-й и 2-й степени».
Следующая ступень подготовки к профессорскому званию — степень магистра. Для этого будущему магистранту предлагалась тема для будущего экзамена и научной работы. Соискатель, обычно за государственный счет, имел возможность выезда за границу в самые передовые по тому времени лаборатории для работы в них, чтения литературы. Для сдачи экзамена создавалась специальная комиссия, куда входили самые именитые профессора, а также большинство профессоров факультета. Экзамен длился по 3–5 часов. После сдачи экзамена соискатель получал звание магистранта. И только после этого он приступал к написанию диссертации на звание магистра, которую надо было защитить в напряженном диспуте с официальными и неофициальными оппонентами. На диспуте, который проводился под председательством ректора или проректора, присутствовали все преподаватели соответствующего факультета, многие профессора с других факультетов, не университетские специалисты, студенты и другая публика. Диспут длился по пять-семь часов. Это было пиршество ума, новых мыслей, пробивающих «асфальт» ретроградства и скептицизма. Он служил материалом для газетных репортеров и широко обсуждался интеллигенцией.
В настоящее время защита кандидатской диссертации значительно формализована. Чаще всего от диссертанта требуется соблюдение «формы», к которой относится почти обязательное согласование научной работы с оппонентами и членами ученого совета. После этого диссертационному совету остается провести необходимую процедуру защиты. Действительные защиты, с жаркой научной дискуссией, непримиримостью сторон и при этом соблюдением научной корректности и благожелательности к соискателю, случаются редко. Но они и сейчас привлекают внимание, дают пищу для мысли и являются украшением науки.
Получив степень, магистрант мог поступить на службу в любой университет России в качестве приват-доцента и мог вести лекционный курс и семинар в своей области, конкурируя с экстраординарными и ординарными профессорами. Первые имели докторскую степень, а вторые имели не только докторскую степень, но и были назначены на должность профессора министром просвещения по представлению попечителей учебного заведения. У Сапожникова период подготовки магистерской диссертации растянулся на шесть лет. Он женился. Его избранницей стала надежда Владимировна Ловейко. Семейные заботы, рождение дочери Татьяны, отсутствие каких-либо средств создавали иногда непреодолимые препятствия для научной работы. Приходилось не только заниматься в библиотеке и в лаборатории, большая часть времени уходила на поиск приработка. Ему приходилось читать естествознание в коммерческом училище, химию в военном училище, физиологию растений на Лубянских высших женских курсах. По воспоминаниям дочери Сапожникова, количество уроков в то время достигало 38 в неделю. Даже для нашего «потогонного» времени это больше, чем две ставки учителя в средней школе. Наконец, в 1890 году В. В. Сапожников после сдачи необходимого экзамена защитил магистерскую диссертацию на тему «образование углеводов в листьях и передвижение их по растению».
Настали более спокойные времена, он получил должность приват-доцента при московском университете. У него появилась возможность продолжить свои исследования за границей, и в 1891 году он отправляется в Германию для подготовки докторской диссертации, предложенной А. К. Тимирязевым.
В соответствии с традициями он остановился в Берлине у профессора Швенденера, потом переехал в Лейпциг к знаменитому профессору Пфефферу. Но и на этом его путешествие по Германии не закончилось. Из Лейпцига Сапожников направляется в маленький городок на юге Германии Тюбинген, в котором находится знаменитый Тюбингенский университет. Там он обосновался в лаборатории профессора Г. Фехтинга. Немецкий профессор чрезвычайно уважал К. А. Тимирязева и предоставил докторанту полную свободу в выборе темы и ее выполнении.
К этому периоду относится его увлечение горами.
По окончании летнего семестра вместе со своим руководителем профессором Фехтингом он первый раз поднялся на ледник в горах Швейцарии. Впервые он увидел разноцветье альпийского луга, увидел, как зарождаются горные реки. Вблизи ледников цвет воды молочно-белый от мельчайших частичек, смываемых с камней, и только внизу реки становятся хрустально-чистыми. Горы раз и навсегда вошли в сердце молодого приват-доцента. В 1982 году он совершил еще один переход через Альпы из Швейцарии в Италию.
Тропа проходила через ледник, снежники, по высокогорным лугам, преодолевая быстрые горные реки.
Швейцарские Альпы
После возвращения в Москву дела его устроились. Появилась вакансия в недавно открытом Томском университете, где после ухода С. И. Коржинского освободилась кафедра ботаники. С 1 мая 1993 года В. В. Сапожников, будучи приват-доцентом, становится экстраординарным, а через год ординарным профессором Томского университета.