Арагонские хроники. Дневник барона Сореала де Монте
Шрифт:
Я прошелся по замку, разводя заплутавших придворных по комнатам или поручив их заботам наших слуг, завернул к себе проведать Джека с Фессахой (ну, эти оживленно болтали о своем, о кошачьем), а потом направился в сад, где насладился игрой Эвистрайи. Заодно попросил ее остеречься и не показываться гостям. Девушка же спокойно ответила, что ей незачем бояться людей, кем бы они ни были. Надеюсь, эльфийка прислушается к моим словам.
Все, пора спать! Завтра предстоит первый день безумной королевской охоты. Подозреваю, легким он
**
— Дамы позволят скрасить их одиночество? — Йоргос продемонстрировал свою самую обольстительную и галантную улыбку, слегка поведя подносом с бутылкой вина, тремя бокалами и изящно оформленными в букет фруктами. — Говорят, с западной башни открываются потрясающие виды, в том числе на место завтрашней охоты.
Девушки, коротавшие вечер в королевских покоях под звуки всеобщего разгула, высокомерно окинули взорами молодого наглеца, но Йоргосу явно не померещилось — в глазах юных затворниц затаилось отчаяние пополам с обидой. Еще бы! Арагон опять забыл о своих верных провидицах, неблагодарный мальчишка даже не проводил их в комнаты, не прислал к ним услужливых лакеев с яствами, а в этом полупустом замке невозможно дозваться кого-нибудь. Но не идти же самим за своими вещами?!
Подобное недовольство поднималось в сердцах Лилиан и Вивиан ежедневно, но сегодня было особенно грустно. Ах, и зачем только родители выбрали именно их? Ведь старшие (нагулявшиеся вволю) сестры, Милиан и Тивиан, прозревают будущее не хуже!
— Также, я слышал, в замковом саду по ночам слух местных баронов услаждает эльфийский музыкант, — продолжал Йоргос, пристально наблюдая борьбу желаний и долга на лицах красавиц. — Пикник под звездами — волшебное времяпрепровождение, особенно в обществе столь изысканном!
Молодой кавалер поклонился.
— Лилиан, я не хочу больше сидеть здесь. Потом еще этот припрется, пьяный и похотливый, как мартовский кот! Наверняка примется высмеивать, назовет снова старыми девами, будет лезть, зная, что мы обязаны отвергнуть его, — горячий шепот Вивиан щекотал розовое ухо сестры. — Арагон все равно никуда завтра не двинется, ты послушай: там к утру вообще не останется никого, способного шевелиться. Дар пропадет на день, может, на два, но не больше! За это время ничего не произойдет! И вообще, мне кажется, государь сегодня ночью затащит к себе в постель одну из местных профурсеток и зависнет в этой комнате на неделю.
— Вивиан, но ты же помнишь, как короля чуть не прирезали в собственной кровати? Убийца запросто проникнет в эту халупу.
— Подлец заслужил такую смерть! — надув губки, Вивиан отвернулась от сестры.
— Барышни, я предлагаю лишь заполнить ночные часы приятной беседой. Мое уважение к вашему долгу не позволяет мне даже помыслить какую-либо непристойность!
Коварный искуситель с выражением оскорбленной невинности на физиономии начал отступать к двери, внутренне ликуя и предвкушая
Вивиан вперила пристальный взгляд куда-то в Йоргосову переносицу, но все было тщетно — кутила искренне желал Арагону XIII долгой счастливой жизни.
— Ладно, сестричка, по крайней мере, мы вполне можем насладиться эльфийской музыкой, вином и светской болтовней с этим галантным дворянином, — вздохнув, произнесла Лилиан, также успевшая заглянуть в разум обольстителя, и поднялась из кресла.
— Не волнуйся, — нашептала Вивиан сестре, заставив ту покраснеть, — мы не позволим ему зайти слишком далеко.
Йоргос не лгал: были и замечательные виды из окон башни, и дивная мелодия, доносящаяся из сада, и упоительные ароматы ранней весны, и терпкая «Роса Черного Леса», и непринужденный светский треп. Но и пари царедворец выиграл. Все слухи о близняшках оказались правдивыми в той или иной степени.
Интерлюдия 6.
Дочь звездного ветра
— Людские девы — пресная вода. Я — кубок пьянящего меда. Пей, пока можешь.
На старой, но ничуть не потускневшей голографии Миланора была точь-в-точь как живая. Иногда Сеймуру чудилось — эстарийка подмигивает ему, шевелит ухом, растягивает губы в улыбке. Впрочем, последние четверо суток бывший глава Колледжа Прикладной Технической Магии, а ныне секретарь мэра Лотрека Макнейла, готовящий цареубийство и государственный переворот, почти не спал. Он вполне допускал, что голография не сегодня-завтра с ним заговорит.
Сеймур окунулся воспоминаниями в день, когда сделал снимок. О, тогда все было совсем иначе: время утопических надежд, время открытий, время молодости. Время любви. Голографический аппарат обнаружился в одном из бесчисленных чуланов королевского дворца, где Сеймуру приказали отремонтировать лифты. Поразительно — механизм сохранился в полной исправности. Оставалось только изготовить пластины, на которых тончайшие, с волосок толщиной световые лучи выполняли объемный оттиск.
**
Корзина с едой и сладким вином — его, как выяснилось много позже, производили в баронстве Штейн — была громоздкой и неудобной. Сеймур, отдуваясь, поднимался на Гритонийский холм, а Миланора беззаботно скакала вокруг. Ветер трепал медные волосы, заплетенные в косы, длинные уши находились в постоянном движении. В обществе мужчины, который в те далекие годы безумно любил ее, Миланора не скрывала свою истинную внешность.
Сеймур был безумно влюблен в нее и сейчас. Всегда будет. Мудрецы говорят: «Нет хуже проклятья для человека, чем мимолетное внимание эстари». Говорят правду.