Арагонские хроники. Дневник барона Сореала де Монте

Мельников Иван Викторович

— Я не успела привести себя в порядок: баронские дела отнимают уйму времени… — начала оправдываться Клодия, — вы потерпите еще чуть-чуть?

— Но ты и так восхитительна, моя селяночка, — ухмыльнулся государь и вынул из волос девушки соломинку.

Клодия густо покраснела, вспомнив обстоятельства, при которых были помяты прическа и платье.

— Прошу! — Арагон уже подвел баронессу к накрытому столу, галантно отодвинул стул и жестом пригласил садиться.

Клодия немного неуклюже плюхнулась на сиденье, осматриваясь из-под полуопущенных ресниц.

Зал

был освещен очень скромно: хрустальная люстра, спущенная ранее к приезду государя, покоилась высоко под потолком. На стенах горело лишь несколько канделябров, зато на столе ветвился многоярусный украшенный цветами подсвечник. Парадная громадина на сотню персон вместе с тяжелыми креслами исчезла, а их место занимал изящный столовый гарнитур (чего только нет в королевском поезде!). По залу разносилось благоухание от многочисленных ваз с букетами из лилий и ландышей, плыла ненавязчивая лирическая мелодия — похоже, среди теней притаился оркестр.

Монарх обошел стол и сел на заранее отодвинутый слугой стул. Тут Клодия чуть не подпрыгнула от ужаса, потому что прислуживал не кто иной, как Вальдо! О, нет! Теперь-то рыцарь Джон точно узнает о ее связи с королем, ведь негр с большим подозрением относился ко всему женскому роду и с большим вниманием — к личной жизни своего друга. Девушка судорожно вздохнула, совладала с собой и улыбнулась Арагону.

— Я решил, будет экзотично, если в качестве лакея выступит этот черномазый остолоп, и нанял его, — пояснил король, перехватив взгляд Клодии, обращенный на Вальдо. — Впрочем, главное его достоинство в другом: он меньше бросается в глаза в интимном освещении романтического ужина.

Вальдо молча и с достоинством, не слушая вроде бы беседы, расставил блюда, разлил вино. Когда он наклонился, наполняя ее бокал, девушка прошептала: «Не говори Джону, пожалуйста! Я все объясню потом», — и умоляюще посмотрела в его безжалостные глаза. Вальдо поджал губы, не удостоив ее ответом, и удалился с поклоном по мановению руки Арагона.

Некоторое время король вел оживленный монолог о грядущей победе над Ксандрией, а баронесса лишь кивала и ковыряла вилкой салат. Благо юный самодержец привык к молчаливому обожанию слушателей, не смеющих порой и слова вставить. Но замешательство Клодии длилось недолго, она тряхнула головой и сказала себе: «Завтра я найду минутку подумать об этом».

— Милорд, вы подготовили чудесный сюрприз. Спасибо, — произнесла девушка вслух, дождавшись завершения словесной тирады (Арагон как раз описал в красках всевозможные унижения ксандрийской императрицы и ее сына).

— Ха, конечно, я все великолепно организовал, но иначе и быть не могло! — монарх расплылся в самодовольной улыбке. — Самые утонченные блюда и напитки, самые роскошные цветы, самые талантливые музыканты и самые незаметные лакеи… Что уж там, красивейшая из женщин от меня без ума! Я всегда получаю только лучшее, детка!

О своей исключительности венценосный гордец мог бы, наверное, ораторствовать часами. Клодия, усмехнувшись, аккуратно перевела беседу в другое

русло, вернее даже, сместила акцент, желая побольше узнать о столице. Она действительно наслаждалась происходящим и не единожды сказала об этом государю. Арагон, в свою очередь, не обошел вниманием ни одного шага в ритуале романтического вечера. После ухода Вальдо король лично ухаживал за баронессой, подавая ей блюда и наполняя бокал, даже умудрялся не зевать и не перебивать собеседницу во время ее речей, поразительно мало переводил разговор на себя, а завершил вечер неожиданным приглашением Клодии на танец.

— Леди, — с легким поклоном монарх внезапно отступил и протянул ей руку, когда они уже вышли из-за стола и двинулись к лестнице на второй этаж.

Заиграла новая мелодия, в которой Клодия угадала один из сложнейших вальсов, популярных при дворе. Девушка немного испугалась, ведь исполнение его требовало или таланта, или нескольких месяцев тренировок, а она лишь трижды репетировала его для Фредерика. Но отступать было некуда.

— Ваше величество, — баронесса опустилась в изысканном реверансе.

Арагон закружил девушку в вихре замысловатых фигур, иногда делая совершенно неожиданные па (в эти моменты в глазах короля плясали в такт озорные огоньки), но Клодии удалось не сбиться с ритма, не оттоптать партнеру ноги, а судя по удивленному выражению лица государя, даже весьма неплохо исполнить вальс.

Музыка смолкла. Танцоры стояли в центре зала, сбивчиво дыша. Арагон обнимал баронессу за талию, а она чуть упиралась в его плечи руками, отстраняясь, чтобы дать свободу своей часто вздымающейся груди.

— Признаюсь, я не ожидал. Ты была великолепна, — прошептал король и запечатлел на шее Клодии страстный поцелуй.

— Я старалась не отстать от вас, ваше величество, — в тон ему ответила баронесса.

— Идем, у нас впереди долгая ночь, — и Арагон увлек девушку наверх, в свои покои.

**

Апрельские грозы, гонимые ветрами от океана, добрались, наконец, до северных областей страны. Небо, еще с вечера затянутое свинцовыми тучами, в глухой предрассветный час раскололось ветвистыми зигзагами молний. Тяжелые градины застучали по каменному полу, шторы взметнулись и заколыхались от налетевшего порыва, словно привидения. Вплетаясь в стенания бури, раскаты грома и шум дождя, сквозь открытое окно доносилась плачущая музыка элиона. Клодия поежилась и открыла глаза.

Король спал, почти сбросив одеяло, прижав девушку к висящему на стене ковру. Пушистому, слегка траченному молью, должно быть, в стародавние времена привезенному из-за раскинувшейся на востоке Великой Пустыни. Несколько минут Клодия разглядывала таинственные переплетения узоров, едва видимые в ровном, но слабом свете волшебного ночника. Ей хотелось, чтобы Арагон встал и закрыл окно, но тот лишь натянул одеяло на голову, поджал длинные ноги и засопел громче. Поворочавшись еще, Клодия решила: в конце концов, глупо и бестактно будить монарха ради такой ерунды.