"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
– Да о чем ты? Ты дошел до деревни?
– Дошел, – ответил воин. – Там нет ни собак, ни скотины, ни людей. А у домов – ни окон, ни дверей. Это деревня мертвых, госпожа.
– Мертвых?..
– Да, царевна. Место, где хоронят прах сожженных.
Аюна отрывисто рассмеялась:
– Уф, всего лишь кладбище! Я уж подумала, что деревню поразило моровое поветрие!
– Прости, ты не понимаешь! Нет ничего хуже, чем оказаться в подобном месте ночью…
Аюна действительно заметила, что Даргаш оглядывается на каждый шорох и не сводит глаз
– Объясни, чем накхские покойники опаснее прочих? И разве вы не перерождаетесь в змей?
– Не сразу и не все…
Взяв себя в руки, дозорник встал, вытащил меч и обошел поляну, очертив костер защитным кругом. После этого он, несколько успокоившись, подсел к костру и принялся подкидывать в него сухие ветви, стараясь разжечь посильнее.
– Порой души остаются витать над полем битвы, взывая об отмщении, – принялся рассказывать он. – Или у своих жилищ, если родичи предаются неумеренной скорби… Есть призраки побежденных врагов, попавшие во власть сестер Найи, – иногда найины насылают их на того, кого пожелают свести с ума… Но это еще не самые опасные мертвецы. Худшие из всех – это те, кто не обрел перерождения. Отягощенные злодействами убийцы родичей, предатели, нечестивые колдуны, те, кто струсил на поле боя… Как при жизни, так и после смерти они полны злобы и смертельно опасны. Их называют ухрами…
Последние слова Даргаш произнес еле слышным шепотом, чтобы не накликать.
– Ночами ухры вылезают из могил, чтобы пить кровь живых и глодать их плоть…
– Слушай, ты теперь сам оборотень! – рассмеялась Аюна. – Тебе ли бояться мертвецов?
Даргаш укоризненно посмотрел на нее:
– Какая ухрам разница, волк перед ними или человек? Лишь бы живая кровь!
«И в самом деле, – подумала вдруг Аюна. – Я не видела в этом лесу ни птиц, ни белок…» Мурашки пробежали у нее по коже. Басни о вылезающих из могил накхских упырях уже не показались такими забавными.
– А с нами раненый в горячке, – продолжал Даргаш. – Саарсан и так сейчас на кромке миров… Притягивает темных духов, как огонь в ночи…
– Перестань, Даргаш, довольно! Исварха сильнее любой нечисти, – резко сказала царевна. – Смотри, видишь – с нами лик Исвархи!
Она сняла цепь с тяжелой золотой подвеской и надела на шею Шираму.
– Вот так-то! Горная нечисть даже взглянуть не посмеет на саарсана, не то что тронуть!
Даргаш проводил золотой круг взглядом, полным одновременно недоверия и зависти.
– Как же теперь ты без защиты? – спросил он.
– Я сама – оберег. И все золото на мне – знаки солнца. Хочешь, дам тебе серьгу в ухо?
– А поможет? – с сомнением спросил воин. – Я в храм Исвархи в Дваре заходил всего один раз, и то просто зимой погреться…
Аюна опять едва не расхохоталась. Но потом случайно подняла взгляд…
– Там… там! – пронзительно вскрикнула она, вскакивая на ноги.
Среди деревьев, через снежный сероватый сумрак, в их сторону медленно двигалась
– Вот и пришла наша погибель, – прошептал Даргаш, выхватывая меч. – Мать Найя, лишь на тебя надежда! Избавь от участи быть пожранным заживо…
– Да кто там?!
– Ухр, кто ж еще, – безнадежным голосом ответил воин.
Он держал в руках клинок, но всякий накх знал: оружие против ходячих мертвецов было бессильно.
Неизвестный подходил все ближе. Теперь Аюна видела, что это худой старик в белом одеянии. При жизни этот человек, верно, был накхом, но она еще ни разу не видала накхов с длинными седыми волосами, свисающими редкими прядями почти до пояса. Вокруг шеи у старца обвивалась кольцом блестящая белая змея…
Не успел Даргаш взмахнуть мечом, как ухр поднял руку, что-то прошептал – и молодой воин свалился на землю, словно из него вынули все кости.
– Что ты сделал? – воскликнула Аюна.
– Ничего, – ответил ухр на языке Аратты. – Он будет спать.
– Имей в виду, на мне знак солнца!
– На мне тоже, – усмехнулся ходячий мертвец.
Он распахнул ворот длинной неподпоясанной рубахи, показывая царевне висящую на груди серебряную тройную спираль – древний знак Змеиного Солнца, запрещенный в Аратте.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала Аюна. – Кто ты?
Старый накх, ничуть не опасаясь очерченного круга, подошел к костру и склонился над Ширамом.
– Я не знаю, как тебе ответить, – сказал он царевне, бережно проводя ладонью по голове раненого. – У меня давно уже нет имени… Бедный мальчик! Так молод – и седеет… Ты знаешь, что Ширам уронил на землю факел во время похорон отца? Он должен был, как старший в роду, поджечь погребальный костер, на который взошла его мать… Старейшины были очень недовольны. Такой скверный знак…
Аюна помотала головой, не найдя слов.
– Ширам намного больше похож на мать, чем на отца. Старшая жена Гауранга всегда слишком много на себя брала. Она и думала лишь о долге. Зная, что супруг к ней совершенно равнодушен, посчитала должным взойти на его костер, чтобы показать пример дочерям…
Старик поднял голову, глядя во тьму, словно в далекое прошлое.
– Пойдем со мной, царевна, – неожиданно властно приказал он Аюне, поднимаясь и зажигая фонарь. – Не бойся. Я тебе кое-что покажу. И расскажу.
«Мне все это только снится», – окончательно уверилась Аюна, когда ноги будто сами понесли ее в лес вслед за загадочным старцем.
Они молча спустились по тропе и вскоре вышли на опушку. Зимний луг был еще тише зимнего леса, только ветер еле слышно перебирал сухие травы. Теперь и Аюна могла разглядеть острые крыши домов мертвых, рассеянных по голому склону. Перед домиками блестели в лунном свете плиты жертвенников.
– Эта деревня мертвых – одна из самых древних в Накхаране, – заговорил старик. – Здесь хоронят прах сааров и их жен. По правде сказать, при жизни иные из этих сааров были таковы, что твой спутник неспроста опасался встречи с ухром…