"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
Недовольная гримаса у следившего за игрой зверей Аршалая понемногу сменялась добродушной улыбкой. Белого мамонта Айхо сперва побаивались – уж очень велик! – но понемногу привыкли. Теперь же его любила вся Гуляй-крепость, от косматых псов до важного ария-управляющего, который поначалу ежедневно подавал Аршалаю записки с просьбой убрать огромную скотину из крепости в отдельный загон. Айхо оказался послушным, безобидным, сообразительным, игривым, дружелюбным… Куда более дружелюбным, чем его дикая хозяйка.
Аршалай навалился
Что это с ней? Опять, что ли, животом мается? Мохначка очень страдала от негодной для нее доброй человеческой еды. Но не уходила.
Уже и зима прошла, но Айха все еще была при Аршалае. Все ждала, когда тот выполнит обещание – приведет ее к нареченному, обожаемому жрецу Хасте.
Любая другая женщина давно бы поняла, что ее дурят и никто ее никуда вести не собирается. Но не мохначка. Страхолюдная девица свято верила, что сказанное пред богами слово не может быть ложным и надо просто еще немного подождать.
Аршалай ее не разубеждал. Она была ему очень нужна – и могла еще пригодиться в будущем.
– Эй, Айха, иди сюда! – закричал Аршалай, перегибаясь через перила. – Время для песен!
Мохначка подняла лицо. «Плакала, что ли? – изумился наместник. – А она умеет?»
– Иду, – буркнула Айха, вставая на ноги и направляясь к высокому крыльцу.
Путевые песни Айхи были первым из тех сокровищ, которые у нее удалось выудить Арлашаю. Якобы в награду за то, что в будущем наместник отведет ее к Хасте, мохначка день за днем рассказывала ему о тропах мохначей через весь Змеиный Язык – на летние кочевья и обратно.
Вернее, не рассказывала, а пела.
«Мы идем и поем песни – так и вспоминаем дорогу, – рассказывала Айха. – Истинные люди все время ходят, не сидят на одном месте. Солнце ходит по небу, звери идут за солнцем, а мы за зверьем.
Наши путевые песни очень древние. Их пели еще предки-мамонты! А мы научились у них. Однако в пути часто происходит нечто новое. То ручей переменит русло, то рухнет ледяная гора, то тропу пересечет трещина… Тогда племя идет новой дорогой. И мы прибавляем к песне новые слова…»
«Впервые слышу про такой диковинный способ землеописаний, – хмыкал Аршалай, – но ты пой, пой…»
Айхе сперва не хватало слов, но они так много беседовали, что к весне она уже совсем неплохо говорила на языке южных людей.
Аршалай же заполучил отличные карты Змеиного языка, каких не было ни у кого в Аратте…
Мамонт, заметив, что хозяйка уходит, сунулся было за ней к крыльцу. Но псари закричали, замахали руками, пес залаял, и мамонт, радостно затрубив, вернулся к игре.
Аршалай представил, как едет на нем в теплом домике через Змеиный язык на юг, в земли вендов. А потом земля под ними трескается и все они проваливаются в ледяной ад…
– Мы все равно спасемся и будем счастливы. Не так ли, друг мой? – повернулся он к тому, кто тенью маячил за левым плечом.
Мертвый Данхар улыбнулся в ответ и растаял в воздухе.
– Большой человек, – твердым голосом произнесла Айха, стоя перед Аршалаем, – я узнала нечто важное.
– Что же, моя красавица? – милостиво спросил Аршалай, пытаясь остановить на гостье плавающий взгляд.
– Я узнала, что моего Хасты здесь нет.
– Что ты такое…
– Нет и не было!
Аршалай моргнул и напрягся, враз почувствовав себя значительно менее пьяным, чем мгновение назад.
– Девица, ты ошибаешься! Хаста был здесь, но мы разминулись. Он отправился в столицу по важным делам. Мы непременно туда поедем! И может быть, очень скоро…
– Нет, – перебила его Айха. – Хаста не в столице.
– Кто тебе сказал? – с подозрением спросил наместник. – Не верь наговорам врагов! Я же поклялся, что рано или поздно…
Мохначка вскинула руку ладонью вверх, призывая к тишине. Аршалай от неожиданности сбился на полуслове.
– Я гадала, – торжественно произнесла она. – Вчера была подходящая ночь. Очень страшное, очень сильное гадание! Я дала духам огня напиться не только своей крови, но и крови моего побратима… Это великая жертва, ты же понимаешь? Айхо согласился, потому что любит меня. Но мне было больнее, чем ему, когда я вонзила нож в его хобот…
– Да-да, понимаю! – с глубокомысленным видом покивал Аршалай, про себя подумав: «Ишь, великая жертва! Если надо, я бы твою скотину изжарил и съел и не поперхнулся!»
– И что же тебе сказали духи? – спросил он вслух.
– Хаста – там! – Айха размашистым движением указала в сторону заснеженных шапок Змеиного Языка на горизонте. – Пока я искала его в землях Аратты, мой возлюбленный вернулся ко мне на север, чтобы исполнить клятву!
– Э-э-э… И что?
– Я ухожу.
Аршалай впился в нее взглядом:
– Никуда ты не уходишь! Ты, между прочим, обещала…
– Тебе я ни в чем не клялась, – отрезала Айха и развернулась, собираясь выйти из горницы.
Аршалай, забывшись, схватил ее за руку, однако Айха вырвалась, лишь поведя плечом. Наместник запоздало вспомнил, что мохначка, хоть и юная девица, на деле раза в два сильнее любого из здешних мужчин.
– Стража! – заорал он. – Остановите ее, заприте в погреб! Арсури, зови псарей! Пусть стреножат мамонта и посадят на цепь!
Арсури метнулся вниз. Вслед за ним, развернув плечи, неторопливо вышла мохначка.
В спину ей неслась самая черная ругань наместника.
На призыв долго никто не шел. Так долго, что Аршалай решил выйти на висячую сенницу и поглядеть вниз – куда подевались все, включая его неотлучного слугу?