"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
За длинным столом сидели только мужи: старшие, самые важные, во главе, молодежь – на дальнем конце.
– А где женщины и дети? – подивился Аоранг.
– Вон у них свой стол. – Симах указал в сторону цветущего сада за домом, где среди зелени слышались звонкие голоса и пестрели яркие тканые юбки. – Сюда им нельзя.
Аоранг молча покачал головой.
– Думаешь, это неуважение? – догадался Симах. – Я такое слышал от ваших. Однажды побывал на застолье у хлапов, там сидели все вместе.
– А разве не так должно быть? Не пускать за стол тех, кто сготовил
– Таковы уж наши обычаи! Ведь женщины и мужчины… ну, они совсем разные. Женщины и думают, и чувствуют по-другому. У них свои занятия, свои песни… У женщин даже язык не очень похож на наш, мужской!
– Вот чудно! А как же любовь, дети?
– Да, конечно, когда парни и девушки входят в возраст, родители устраивают им свадьбы. У меня тоже есть невеста, хотя я ее видел всего пару раз… Но после свадьбы все становится как раньше. Мальчиков растят мужчины, девочек – женщины. Всякий дом состоит из двух половин, разделенных стеной…
– Вы как два разных народа, что живут по соседству, – подивился Аоранг. – Много где я странствовал, но такого не встречал.
Симах развел руками:
– У нас вот так, и это правильно и хорошо. Так боги заповедали! А если нарушать заповеди богов – начинаются страшные беды! Было у нас одно семейство, жило торговлей с накхами. Отец часто ездил в Накхаран по делам. Однажды вернулся оттуда с девочкой-сироткой – подобрал из жалости на дороге…
– И что?
– А ничего. Нет больше той семьи, – буркнул Симах, кинув боязливый взгляд на отца. Явно сообразил, что опять сболтнул нечто запретное.
«Экие скрытные», – фыркнул про себя Аоранг.
Потом он узнал, что саконы в самом деле все такие – особенно кто постарше. Говорят ровно столько, сколько нужно, а прочее клещами не вытянешь. Симах же был еще молод и доверчив. К тому же успел повидать мир – ну, хотя бы побывал на застолье у хлапов…
Аоранг, пользуясь тем, что старейшины поглощены разговором и здравицами, пересел от них поближе к молодежи и снова принялся выспрашивать юного сакона.
– Так что за гора-то это? Как ее – Гремящая? Что в ней особенного?
– Это священная гора, – сдержанно ответил Симах. – Люди верят, что некогда Тарк метнул в нее свой молот. Может, в Змея целил.
– Если в Змея, то это был Исварха! – со смехом отозвался кто-то из юношей. – И не молот, а солнечное копье!
– Звезда туда упала, – с важностью заявил третий юнец. – Звезды иногда падают в горах. Потом мы находим в том месте небесное железо. Оно не ржавеет, клинки из него почти не тупятся…
– Это правда, – подхватил Симах. – Из небесного железа куют великое оружие! Знаменитые парные мечи рода Афайя – из такого металла. Мой прадед их сковал. Им нет цены в мире…
– Уже не парные, – вмешался его приятель. – Один из этих мечей бывший саарсан Ширам отдал мертвецам, чтобы пройти в снежную бурю через Арза Эреди. Ну а второй, верно, и ныне при нем…
– Да и зачем ему два меча, однорукому? – подхватил кто-то, уже подпивший.
– Погодите… – дрогнувшим голосом попросил Аоранг, когда Симах перевел ему слова родичей. – Однорукому? Я ничего об этом не знаю!
– Не знаешь? – в свою очередь удивился Симах. – Да об этом всю зиму горы гудят! У накхов такое творилось! Хотя откуда вам знать, в вашей Аратте…
– Я слыхал, что Ширам потерял власть…
– И власть, и руку, и родню! Все из-за жены своей, царевны арьев. Вот послушай…
Рассказ длился долго. Сотрапезники дергали Симаха, добавляли что-то на своем языке, временами принимались хором петь нечто мрачно-торжественное… Уединенно живущие саконы были тем не менее прекрасно осведомлены о том, что творилось у их воинственных соседей. Страсти минувшей зимы были переложены в песни и разлетелись по всему Накхарану. Аорангу спели и жутковатую песнь о брате-мертвеце, и почти сказочную – о царе волков, присягнувшем Шираму. А еще – о предательстве Аршага, о совете Двенадцати Змей и белой кобре… Закончили же совсем новой песнью о том, как саарсан спорил за жену-чужеземку с самой Матерью Найей в ее подземном дворце. Мать Найя, конечно, была недовольна таким попранием обычаев. Она едва самолично не пожрала царевну Аюну, но Ширам выкупил ее, пообещав отречься от престола и навсегда покинуть родину…
«Бедная Аюна, сколько ей довелось перенести! – ужасался Аоранг, слушая пересказы Симаха. – И если правда то, что сказал Ашва… что она еще и беременна…»
Переживая за Аюну, мохнач поймал себя на том, что чувствует за нее гордость. Среди тяжелых испытаний она повела себя так, как должно солнцеликой царевне. И преданность Ширама – тому доказательство. Аоранг знал саарсана как человека жесткого, безжалостного, едва ли способного на любовь. Однако сейчас не мог отрицать: накх повел себя как человек чести. Он готов был стоять за супругу против родичей и всего мира, даже против богов.
«Они поистине заслужили друг друга, – с печалью думал Аоранг. – Теперь Ширам снова при дворе государя… Что ж, пусть Исварха дарует им счастье…»
На миг мохначу совершенно расхотелось возвращаться в столицу. Но он вспомнил о наступающих с юга водах, и решимость мгновенно вернулась к нему. Там же Аюна! Он должен спасти ее!
Очередная полная чаша словно сама собой возникла перед мохначом. Смеркалось, небо усыпали звезды. Застолье за женским столом давно закончилось, за мужским же вовсю продолжалось. Песни, то грустные, то веселые… Хоровод смуглых лиц…
В какой-то миг Аоранг обнаружил, что лежит на траве, заботливо укрытый чьим-то плащом. «Какие славные люди», – засыпая, подумал он. Яркие звезды висели совсем низко, подмигивая ему с небес.
Глава 3
Тайна Гремящей горы
Аоранг стоял перед наковальней, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот. Сердце его стучало от волнения. Только что Симах сложил железные пластины, ухватил клещами и сунул в горн. Нажал ногой на рычаг, нагнетая воздух в мехи. Подождал, пока металл запылает так же ярко, как само пламя в горне, густо посыпал каким-то черным порошком и снова опустил в пламя.