Арбайт. Широкое полотно
Шрифт:
— Подпольная «Хроника текущих событий» или «Архипелаг ГУЛАГ» были местами, куда стекались не доносы, а тщательно скрываемая властями информация. Большая разница! Ставить на одну доску тех, кто бился, и тех, кто бил, — по меньшей мере неточно.
— Красноярский физик Данилов сел на нечеловеческий срок не по доносу, а потому что гэбэшники обещали его посадить и свое слово сдержали.
— Данилов — талантливейший инженер, изобретатель, честнейший, бескорыстный человек. Я смело могу об этом говорить, потому что знаю его лично — делал с ним беседу для одной из газет в тот период, когда он оказался на свободе, полностью оправданный предыдущим составом присяжных. То, что он вот уже который год сидит безо всякого во всех смыслах этого слова дела, — позор и бесхозяйственность. Такие люди необходимы стране. Даже Сталин с Берией это понимали, устраивая «шарашки».
— Моего уральского деда раскулачили еще в 1930-м, попал на Беломорканал, остался жив. Но ведь раскулачили-то по доносу своих же сельчан, которым пошла часть имущества в вознаграждение. И чья вина здесь больше — тех, кто затеял коллективизацию, или тех, кто ее вот так реализовал?
— Беда стукачества в том, что оно приводит к «разговорам за спиной», к тому, что стандарт поведения всех отчаянно снижается. Это было бы невозможно, если бы дискуссия велась открыто. И беда в том, что в последние годы вся эта зараза начала активно возрождаться и в официозе, и у тех, кто официозу оппонирует. У оппозиции возражение одно: «А почему там, наверху, — они, а не мы?»
— Данилова жалко ужасно, но все попытки что-либо предпринять для его освобождения оказались безуспешными на всех уровнях, включая самый высокий. Года два-три назад об этом сказал на встрече с молодыми писателями в Липках уполномоченный по правам человека Владимир Лукин (в ответ на вопрос из публики о Данилове).
— Если бы все были стукачами, советское государство не рухнуло бы.
— Династий стукачей, вероятно, не могло быть из страха: старшие боялись довериться даже собственным детям и боялись, что дети, освоившие профессионально стукачество, настучат на них самих.
— Если бы Павлика Морозова не ухлопал в 1932 году деда Сережа на пару с кулаком Данилкой, то к концу сороковых — началу пятидесятых пионер-герой имел бы шанс сесть уже по доносу собственного сынка.
— У нас мало кто хотел бы начать жизнь с чистого листа. Каждый считает, что ему задолжали, и поэтому пускай сначала расплатятся, а потом — «будем посмотреть».
— Что касается обид, то вот очень странное явление под названием «Наши». Это молодые люди, у которых никаких обид нет, однако они эти обиды себе имплантировали по своему желанию, как, например, сейчас тоннели в мочках ушей делают. Таким образом, в России существует специальный склад обид, где они хранятся, тщательно подновляются для подходящих случаев, чтобы их выдать кому и когда следует.
— «Наши» — явление не странное, а очень вредное, сбивающее с толку молодых людей, втягивающее их в дурное. Я видел их марши — отвратительное зрелище.
— В СССР иррационального было гораздо больше, чем сейчас. Я вспоминаю, как нам родственники из Москвы по блату передали один килограмм гречневой крупы! Или вот: мы жили около карьера по добыче гранита, постоянно несколько раз в день выла сирена перед взрывом, и я всё время боялся, что, когда начнется атомная война, я не смогу отличить сирену, призывающую всех спуститься в бомбоубежище, от сирены карьера.
— Ваше иррациональное ощущение реальности происходит отчасти (а может быть, и главным образом) по причине проживания в Сибири. Ведь Сибирь для России примерно то же, что Австралия для Британии, — оккупированная территория, на которую ссылали всяких преступников, а коренное ее население уничтожалось. В Сибири сформировалась какая-то особая культурная ситуация: аборигены, убийцы, декабристы, борцы за свободу Польши — все они перемешались. Думаю, что, если бы Сибирь была отделена от России морями и океанами, она тоже давным-давно стала бы отдельным независимым государством.
— Сибирь устроена так: человек, проживший там лет двадцать-тридцать, становится сибиряком вне зависимости от исходной национальности. Сибиряком остается и тот, кто родился в Сибири. Вне зависимости от того, где он потом очутился. Хоть в Австралии и Новой Зеландии, не говоря уже об Америке, которая многим бывшим сибирякам — дом родной.
— «90 % русских писателей поддерживали русский империализм, всячески его восхваляли, показывали его полную безальтернативность и правоту?» — пишет американская исследовательница польского происхождения Ева Томпсон, отметившая, что эта тенденция изменилась с появлением в конце ХХ века женщин-писательниц.
— Умозаключения Евы Томпсон весьма поверхностны и тенденциозны. Если бы я с такой же компетентностью и «широтой» судил о польской литературе, польском гоноре, о том, как король Сигизмунд вдруг оказался в Кремле, а Польша оказалась несостоявшейся империей «от моря до моря», чем и объясняется русофобский менталитет отдельных представителей этого весьма уважаемого мною народа, то меня с полным правом тоже можно было бы именовать подобными словами. А то, что русские писатели-мужчины на 90 % империалисты, а Таня Толстая и Люся Петрушевская героически противостоят всем этим мерзавцам типа Достоевского (имевшего, кстати, польские корни) и Лескова (имевшего в родне англичан), на мой взгляд, феминистский бред вдобавок. Это русофобия и такая же глупость, как спросить, например, с Вайды или Циприана Норвида, отчего поляки угнетали белорусов, украинцев или капитально «порешили» после Второй мировой войны «еврейский вопрос».
— ГОЛОС НАНКИНА. Стук и донос — мировое явление. Оно веками существует в насильственном обществе. Но никогда и нигде невозможно, чтоб все стучали и доносили друг на друга. Ведь не без добрых людей на свете, которые не гонятся за корыстными выгодами и которым чужд стук и донос. В Китае есть пословица «Без корыстной цели будешь неподкупным, а с неподкупностью будешь честным» («У юй цзе ган, ган цзе чжи»). А честные люди доносами и стуками не занимаются. Когда человек много стучит или доносит, тем самым добиваясь личной выгоды, стучать или доносить становится у него привычкой на всю жизнь. Он стучит и доносит везде, всюду. У себя в стране и за рубежом. На своих соотечественников и граждан чужой страны. Люди обижаются иногда несправедливостью, иногда из-за взаимонепонимания. Обиду из-за взаимонепонимания можно и нужно забыть, а обиду на несправедливость невозможно забыть. Начать жизнь с чистого листа невозможно ни в России, ни в Китае. Хрущев и Мао этого хорошо не поняли. Первый в свое время предсказал, что новая эра в будущем в учебнике истории, мол, начинается с 1917 года, второй прямо назвал Китай «чистым листом», на котором он пытался нарисовать «прекраснейшую картину». Но хрущевское предсказание не сбылось и «прекраснейшей картины» не получилось.
Глава III
ФАШИСТСКАЯ УГРОЗА
1. Что именно российская интеллигенция виновата во всем или она должна разделить эту ответственность с другими классами исчезнувшего, как Атлантида, советского общества?
2. Что Гдов был плохим, нерадивым геологом?
3. Что если бы большевики не были идиотами, то их-то рейх просуществовал бы уж никак не менее тысячи лет?
4. Что СССР и Россия — это разные страны?
5. Что счастье всем, кто его так жаждет, когда-нибудь улыбнется?