Арбин
Шрифт:
Сначала – тяжело, а затем - хорошо.
Я сама - добровольно делаю шаг в дом и подъезд, в который ранее не ступала моя нога. Ведь я, тогда еще маленькая девочка, жила в частном доме дяди и жила чуть дальше от центра, и до своих восемнадцати лет я была домашней девочкой и не гуляла в открытую по мегаполису. Никогда.
Но затем мне исполнилось восемнадцать, и я попала в руки своего палача на каких-то полгода – всего лишь, черт возьми полгода, но эти полгода смело смогут посоревноваться со всей моей жизнью, если говорить о мелькавших в ней событиях и закоулках судьбы.
А затем
Четыре года я жила в спокойствии, но мне было этого мало – спокойствия мало.
Видимо, поэтому я теперь здесь.
Поэтому я приняла предложение Марата и приняла правила его игры.
Мне нет даже двадцати пяти лет, но, черт возьми, в данный момент я ощущала себя именно на этот возраст или даже старше. Из школьницы за какие-то немногие годы я превратилась в совершенно другого человека – и это было больно тем, что годы оказались безвозвратно прошедшими. Годы, которые должны были быть радостными, но никак не с привкусом горечи. И боль непроходящую эту сглаживает лишь мой ребенок, но и ему пришлось остаться там, в нашем доме в городе курорта. Я оставила Артема в безопасности, на время, пока я не пойму и пока я не удостоверюсь, что безопасность – здесь.
Марат посоветовал сделать так. После нашего разговора он уехал в тот же день, оставив меня обдумывать произошедшее и принимать решение, а еще через несколько месяцев, когда из столицы пришла новость о реабилитации, я купила билет на поезд и вскоре отправилась в путь. Как бы ни была сложна разлука, но я не имела права везти за собой ребенка – туда, где ему грозила опасность. Где даже мне грозила опасность.
Марат сказал: ситуация неустойчивая.
Возвращаюсь мыслями к гложущей опасности. Поднимаюсь по идеально чистым ступеням, преодолеваю пролеты и крепко держусь рукой за перила. Мои шаги отдаются волнением где-то в грудине.
Каблучками цок и цок: готова ты, Влада?
Готова делать вид счастливого человека?
Счастливой жены?
Иду навстречу. Мыслями я уже не в подъезде – я на мосту, и вот я подхожу к середине этого самого ветхого моста. Пути назад нет, ведь ты дала согласие и многие люди ждут тебя.
Многие люди, огромное количество людей - все они надеются, что ты способна изменить что-то важное в мире одного человека, но только этот человек сам об этом не догадывается.
«Он тебя даже не вспомнит, будь готова к этому», - предупреждал меня Марат.
А я не понимаю, готова ли я. Не поздно ли еще ринуться обратно – в дом, в котором я нахожусь под защитой? В город, в котором нас никто не найдет?
Подумай, Влада! Подумай и развернись, кидайся обратно – по мосту – и не возвращайся. Не поздно ведь, так почему ты упорно шагаешь вперед, глупая наивная лиса?
«Потому что там – на середине моста – тебя ждет отец твоего ребенка, лиса. Ты сделай шаг, дойди до половины моста, пойди навстречу подарку судьбы – хоть и трагичному подарку», - твердил разум.
Арбин…
Нет! Нет! Нет!
Нет больше Арбина! Если я хоть раз об этом заикнусь, то рискую встретить в глазах будущего незнакомца прежнего зверя!
«Если
Я промолчала. Я была не готова. И потому я буду делать все возможное, лишь бы Арбин не вернулся.
Впредь нет для меня Арбина. Пусть его лицо и останется прежним, пусть его голос и будет звучать, как и раньше - жестко, но это не Арбин. Я видела многочисленные заключения врачей, результаты диагностики и судебные решения – я иду совершенно к другому человеку. И моим усилием воли Арбин больше никогда не вернется. Будет Артем, Артем Арбинский, у которого растет прекрасный сын.
О сыне Артем тоже не знает. О сыне знает только жестокий Арбин, Артем – нет. И никак нельзя допустить того, чтобы Артем вспомнил о событиях последних жестоких лет, потому что это чревато нарушением цепи, где если упадет одно звено, то лягут и остальные.
Подведу я – пострадают все: Влад Цесарский, бывшая жена, Марат, я и другие люди, которые тоже берут на себя тягость забот, связанных с ведением его бизнеса. Ведь Арбин вспомнит то, что вспоминать никак нельзя. И все пойдет вниз по наклонной.
Если какая-то мельчайшая деталь закрадется в голову человеку, потерявшему память, это повлечет восстановление ВСЕЙ его памяти. Хоть и постепенно, но это факт.
Ведь эта мельчайшая деталь окажется подобно осколку, попавшему в кожу. Осколок заставит человека страдать, он будет нарывать. Так же и память заставит человека докопаться до истины, принять меры и пытаться сделать все возможное, чтобы эту мельчайшую деталь привести к логическому заключению.
А иначе будет нарывать.
Пока не вытащишь – информацию из головы или осколок из кожи.
И тогда вернется Арбин, и он покажет тебе, как плохо сбегать от Арбина.
Ты готова к этому, Влада?
Нет.
Тогда прошу: будь осторожна.
Своим ключом я открываю замок красивой надежной двери. Она такая же надежная, как ворота того дома, где прежний Арбин меня держал. Дома, в котором я была пленницей и в котором он меня насиловал. Артем не помнит – Арбин помнит. И я.
Мы с Арбином много чего помним, главное Артему не позволить добраться до этого потайного уголка памяти. Ты же не хочешь вновь превратиться в пленницу, Влада, не хочешь? Нет.
«- Артем тоже не хотел бы возвращаться к прошлому.
– Как это? – спрашиваю я Марата.
– Арбин мечтал о том, чтобы стереть себе память. Еще до появления тебя мечтал: он не хотел помнить о том, как его отец убил его мать. Как бы это жестоко ни звучало, но его мечта исполнилась. Он хотел начать все сначала, и судьба преподнесла ему щедрый подарок. Авария повернула его время вспять».
Голос и наставления Марата крутятся у меня в голове безостановочно. Я раскрываю дверь, замок которой послушно откликнулся на подошедшую резьбу ключей.