Арбузный король
Шрифт:
— Я знаю, кто я такой, Эйвери, — сказал дед, и в его голосе зазвучали стальные нотки. — И я не нуждаюсь в том, чтобы ты объяснял мне, кто я есть и кем мне быть не следует.
Эйвери начал перебирать бумаги на своем рабочем столе. Было видно, что он тоже готов взорваться, но сдерживается только из-за моего присутствия.
— У тебя, надеюсь, все в порядке, Томас? — спросил он.
— Да, — сказал я. — В порядке.
— Может, хочешь прогуляться, выпить колы. Автомат рядом…
— Пусть он останется, — сказал дед. — Он уже слышал, что, по твоему мнению, я полное ничтожество. Что может быть
Эйвери кивнул.
— Я хотел еще сказать, что это не первый случай, когда на тебя поступают жалобы.
— Вот как?
— Причем далеко не первый. — Эйвери заглянул в свои бумаги. — Просто нынешний случай — первый, который может превратиться в серьезную проблему.
— Кто еще? Я хочу знать, — потребовал дед.
— Например, тот банкир, что оставил работу с намерением посвятить себя писательству. Насколько я понимаю, ты уверил его, будто в предлагаемом тобой доме несколько месяцев прожил Эдгар По со своей кузиной и именно там он написал «Ворона». Ты показал клиенту комнату, в которой он якобы спал, и рассказал, что изначально поэма называлась «Шакал», а во второй версии — «Стервятник». Через какое-то время он выяснил, что все это неправда, и очень расстроился. Как следствие, у бедняги начался творческий кризис, он так ничего и не сочинил и был вынужден вернуться в банковский бизнес.
— Мне очень жаль, — сказал Эдмунд. — Однако в то время, слушая меня, он казался очень довольным и счастливым. По его словам, это действовало на него «вдохновляюще».
— А вот еще случай, не совсем мне понятный. Ты сказал женщине, страдающей артритом, что под фундаментом дома находятся богатые залежи никеля и что этот якобы лечебный металл при лабораторных испытаниях приводил к полному выздоровлению больных артритом крыс. Было такое? Разве крысы болеют артритом, Эдмунд?
— Эффект плацебо, — сказал дед. — Метод позитивного внушения иногда так же действен, как патентованные лекарства.
— А вот моя любимая история, — не унимался Эйвери. — Про дом на Мэйфер-драйв, где, вопреки твоим утверждениям, так и не появилось ни одной бабочки-данаиды. Более того, к дому не подлетают даже птицы, хотя для них приготовлена кормушка.
— Насчет птиц я ничего не знаю, — сказал дед. — Впервые слышу об этих птицах. Но я хорошо помню, что предупредил покупателей насчет туалета в цокольном этаже: когда там спускают воду, в ванной комнате наверху падает давление и душ становится слишком горячим. Я не обязан был это делать, но я их предупредил; и тем не менее они купили дом.
— Ты вводишь людей в заблуждение, Эдмунд, — сказал Эйвери негромко, но очень мрачно.
— «Вводить в заблуждение» — нет, это не так, — запротестовал мой дед. — Я бы выразился иначе.
— Я бы тоже выразился иначе, если бы не старался быть вежливым, — сказал Эйвери. — Правильнее было бы сказать, что ты врешь своим клиентам.
— Это ближе к истине, — согласился дед, скосив глаза на меня и улыбнувшись. — Но что в этом плохого? Лично я был бы только рад, если бы кто-то сочинил для меня интересную историю. Такую, чтобы я в нее поверил. Если ты помнишь, при жизни Эллен ничего подобного не было, то есть я не придумывал историй. Мир вполне устраивал меня таким, каким он был. Сейчас в это трудно поверить.
Эйвери кивнул.
— Я
— Ты знаешь далеко не все о моей ситуации, — сказал Эдмунд усталым голосом.
Эйвери, знакомый с моим дедом вот уже лет двадцать, насторожился:
— Разве?
— Ко всему прочему, я преступник, скрывающийся от правосудия, — сказал дед.
Эйвери ззглянул на меня, а я — на деда. Казалось невероятным, что он затевает это снова, в такой момент и таком месте.
— В самом деле? — В голосе Эйвери также появилась усталость.
Было ясно, что он сдается. Сдался и я, но деда это не остановило.
— Я убил человека, — объявил он официальным тоном и, посмотрев на меня, поймал мой ответный взгляд. — Я давно должен был тебе рассказать, Томас, и я собирался, да все не было подходящего случая. Но теперь это вышло наружу. Я убил человека, очень давно. Неумышленно — это был несчастный случай, но мне пришлось бежать из городка, где я родился и вырос. Туда я уже не вернулся. Я сменил имя и — по документам — стал совершенно другим человеком. Позднее, встретив Эллен, я решил, что с этим покончено. Я имею в виду — с ложью. Все эти годы память о прошлом тяжким бременем лежала на моей совести. И я думаю, именно это приводило к разным… последствиям. Моя жена, потом Люси. И так далее. Это неизбежная расплата, Эйвери. Прошлое так или иначе дает о себе знать. Это проверенный, научный факт.
Но Эйвери уже его не слушал. Для одного дня с него было довольно дедовских россказней. С меня же их было довольно навсегда.
— Итак, — уже в который раз вздохнул Эйвери, заканчивая этим вздохом беседу, — ты не можешь не знать о такой вещи, как нарушение профессиональной этики. Ты мой друг, и потому мне особенно тяжело это говорить, но мы не можем ввязываться в судебный процесс. Твои действия сказываются на нас всех, и я обязан поднять вопрос на совете, Эдмунд. Буду очень удивлен, если в результате тебя не лишат лицензии.
Мой дед кивнул и улыбнулся.
— Я тоже буду очень удивлен, — сказал он.
Это была долгая и мучительная поездка домой. Случается так, что люди многое должны сказать друг другу, но не знают, как к этому приступить. Или не хотят. Я даже избегал на него смотреть. Я просто не мог повернуть голову в его сторону. Я смотрел в боковое окно, привалившись плечом к дверце и создавая между нами максимально возможную дистанцию.
— Я помню время, когда на этом месте стоял лес, — сказал он наконец, указывая рукой на ряды магазинчиков и кафе вдоль шоссе.
Я почувствовал на себе его взгляд, откинул с глаз прядь волос и не произнес ни слова.
— Когда ты родился, — продолжил он, — здесь была только дорога и на обочинах ничего, кроме сосен.
— Когда я родился, — пробормотал я.
— Вот именно, — сказал он, и я понял, что мне не следовало этого говорить, потому что мои слова подстегнули его воображение. — Когда ты родился — хотя слово «родился» не совсем точно отражает суть этого события. Слово «появился» здесь более уместно. Итак, когда ты появился…