Арест
Шрифт:
— Я не твоя вещь. Ты не можешь дать меня напрокат.
— Отец сказал, что больше не отмажет. Ясно? Я не могу так рисковать.
— И что? Я теперь должна тебя прикрывать?
— Слушай, это же просто…
— Просто? — теряю дар речи.
Чужие пальцы скользят по моей спине. Их жар ощущается даже сквозь ткань. От лопаток к пояснице. Все ниже и ниже, заставляя дрожать.
— Не хочешь помочь своему парню?
Полицейский подталкивает меня к автомобилю. Толкает, вынуждая опереться
— Раздвинь ноги. Шире.
— Нет.
Сглатываю так, что горлу становится больно.
— Я должен тебя обыскать.
Резиновая дубинка легко проникает между моими бедрами, шлепает по внутренней стороне, заставляя подчиниться и выполнить приказ. Расставить ноги шире, как по команде.
— Прошу, я не…
— Вы имеете право хранить молчание, — говорит он.
Его ладони накрывают мои. Я смотрю на эти крупные, длинные пальцы. На четко очерченные, контрастно проступающие вены. Я забываю дышать.
В его руках столько силы, что это невольно завораживает. И пусть он не причиняет мне боли, не сдавливает, не сминает. Я легко могу понять на что он способен.
Его ладони поднимаются выше, застывают на плечах и соскальзывают к груди, забираются под платье.
— Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.
Он сжимает мои соски, принуждая вскрикнуть.
Мне стоило надеть бюстгальтер. Но разве его бы это остановило?
— Ваш адвокат может присутствовать при допросе.
Он слегка отстраняется, отпускает меня, проводит руками по талии, по животу, ощупывает со всех сторон. И от этих прикосновений даже под кожей ощущается легкое покалывание.
— Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством.
Хриплый шепот над ухом сводит с ума. Горячие дыхание жжет похлеще каленого железа.
— Вы понимаете свои права?
Дубинка движется по внутренней стороне бедра. От колена. Выше, выше. Приподнимая платье, пробуждая лихорадочный озноб. Замирает в паре миллиметров от того места, где разгорается настоящий пожар.
Я вся подбираюсь, приподнимаюсь на носочки.
Чертовы каблуки.
Ноги напряжены до предела, мышцы нервно сокращаются, трепещут. Плоть наливается свинцовой тяжестью.
Дубинка касается другого бедра, повторяет тот же самый путь. Только наоборот. Зеркально отражает движение. Вниз. До колена.
— Вы понимаете свои права? — повторяется тот же вопрос.
Я не думаю, просто отвечаю:
— Да.
И дубинка резко взмывает вверх, прижимается между ног. Мощно, плотно. Заставляя подскочить.
Я пораженно всхлипываю.
Из меня толчками выделяется влага, нижнее белье моментально промокает. Между бедер становится невыносимо горячо. А
Вперед. Назад. Вверх. Вниз.
Я с трудом удерживаюсь от протяжного стона.
Господи. Как это возможно?
Мой парень валяется на земле. Избитый, униженный. А я позволяю абсолютно неизвестному человеку вытворять такое, что даже озвучить стыдно.
И самое худшее — я ловлю от этого кайф.
Он перемещает дубинку, теперь она не только задевает чувствительные точки, а упирается в клитор. Низ живота сводит судорога.
Я не могу допустить, чтобы… Я не должна. Я не могу кончить вот так. От движений дубинки, которой он практически трахает меня.
Я подаюсь назад, стараюсь уклониться, соскользнуть. Сама того не ведая, я резко прижимаюсь задом к бедрам полицейского.
— А ты резвая, — насмешливо заключает он.
Его восставший член едва ли меньше его дубинки. Горячая плоть вдавлена между моих ягодиц. И пусть нас разделяет ткань, это не защитит.
Я хочу отстраниться. Я пытаюсь. Но на самом деле, я не делаю для этого ни единого движения. Выгибаюсь, льну плотнее.
Он отбрасывает дубинку.
Я впиваюсь зубами в собственный кулак, чтобы не заорать. Кусаю до крови, пока во рту не становится солоно.
Он кладет ладони на мою задницу, притягивает сильнее, совершает несколько коротких, размашистых движений. Просто трется возбужденным членом о меня, вбивает между ягодиц, не раздеваясь, не проникая.
И я кончаю.
Мое тело сотрясают волны бешенного оргазма. Позвоночник изгибается до боли. Совсем не чувствую ног. Обмякаю, продолжая трепетать, биться в мелких, почти невидимых судорогах.
— Неплохо, — он отходит в сторону, будто любуется зрелищем, и снова возвращается, поглаживает по заду. — Идти сможешь?
— Что ты… что ты делаешь с ней? — подает голос Давид.
Я молчу.
Он перебрасывает меня через плечо и относит к своему автомобилю, усаживает на переднее сиденье, пристегивает ремнем безопасности.
Я слышу, как он заводит двигатель. Я чувствую, как авто трогается с места. Я не способна заставить себя разлепить губы.
— Где ты живешь? — спрашивает он.
— Какая разница?
— Я должен знать, куда тебя отвезти.
— Как будто ты собираешься отвезти меня домой.
— А куда ты хочешь, чтобы я тебя отвез?
Коварный вопрос.
Я облизываю пересохшие губы.
— Может, отвезти тебя в полицейский участок? Посадить в камеру? — он хватает меня за волосы и притягивает ближе, шепчет на ухо: — Приковать наручниками к решетке и оттрахать?
Я плотнее сдвигаю бедра. И краснею, понимая, что это движение не укрылось от его пристального внимания.