Аргентина: Крабат
Шрифт:
Попали... Смир-рно!..
Господин обер-фельдфебель суров, но справедлив. Не зол, ско рее, огорчен донельзя.
— Хитр-р-рости ваши, гор-р-рные стр-р-релки, только в р-р-рогоже пр-р-рятать. О чем болтать изволили? Опять о гор-р-рах?
Горным стрелкам не положено лгать!
— Так точно, господин обер-фельдфебель! — в единый голос.
Начальство кивает (чего еще от таких ожидать?), глядит снисходительно.
— И о чем конкр-р-ретно? Говор-р-рите пр-р-равду, мне в самом деле интер-р-ресно. Посмотр-р-ришь на вас со стор-р-роны — пр-р-риличные р-р-ребята, хоть и бавар-р-рцы, пр-р-ри голове, пр-р-ри р-р-руках.
Психи переглядываются. Правду тебе, пр-р-руссак?
— Бог создал горы не для того, чтобы на них взбирались люди. Но мы с Ним не согласны! — Курц.
— Если Стену надо пройти, мы пройдем ее — или останемся на ней! — Хинтерштойсер.
9
— Генерал Янг обязательно должен купить эти винтовки. Понимаете, Марек? Их должны перевезти, сгрузить, а главное — вручить вам расписку. И обязательно — с личной печатью генерала. Она красная, не спутайте.
Мистер Мото был как всегда невозмутим и как всегда изящен. Дорогой белый костюм, рубашка лучшего шелка в тон, короткие, слегка напомаженные волосы цвета вороньего крыла. В плечах крепок, ростом невелик, на широком смуглом лице — слегка искривленный нос.
Глаза раскосые — японец все-таки, пусть и странный. А вот цвет не угадать, днем один, вечером иной совсем.
— Я бы сам поехал, но генерал Янг меня хорошо знает. Вы пока — человек новый. Справитесь? И запомните — красная печать. Красная!
Мареку Шадову уже девятнадцать, по здешним меркам — взрослее взрослого. Пятый год в Шанхае — и все еще жив, многим на зависть и на удивление. Освоился, обжился, иероглифов помнит две сотни. Но генерал Янг...
— Это он сказал, что китайцы привыкли умирать, но не привыкли платить налоги?
Мистер Мото не ответил, лишь поглядел недобро. Много чего Янг успел наговорить. А уж когда доходило до дел...
Марек Шадов набрал в грудь побольше воздуха:
— С-согласен! Но... Мистер Мото, я никогда не продавал винтовки!
Работодатель внезапно оскалился — беззвучно, но весело.
— Бросьте, Марек! Вы будете продавать не винтовки, а самого себя. Улыбайтесь почаще!..
В Вайшенфельде доктор Эшке улыбался вдвое слаще обычного, однако не тем оказался мил. В «Старине» ученые степени были редкостью. Университетская наука обходила «Немецкое общество» стороной, причем по большой дуге, дабы не испачкаться. Герман Вирт, самый главный клоун, был, правда, и доктором, и филологом, но не по германистике, а по современной нидерландской поэзии. Для «наследия предков» как-то мелковато.
За дипломированного германиста Вольфанга Иоганна Эшке ухватились в четыре руки — и не отпускали, пока гость не дал согласия прочесть цикл лекций по градам и весям Фатерланда, как полноправный и законный представитель «Старины». Темы навязывать не стали — почтенному доктору виднее. Лишь бы все было германисто и наследно-исторично.
Бланк, подпись, печать первая, печать вторая... Гуляй, клоун! Хоть пешком, хоть на ходулях.
«Я-а ста-а-арый профе-е-ессор!»
Инопланетяне же возникли в силу суровой необходимости. Чем еще заманить на лекцию загруженных земными заботами сограждан? Не деструктивными же процессами в обществе гиперборейской нордической расы! Этак и железнодорожный билет не окупишь!..
«Война кормит войну», — говаривал один шанхайский знакомец Марека Шадова.
***
— Всего одно точное совпадение, Вероника. Ни о «параболоиде», ни об атомной бомбе я нигде ничего не говорил — равно как о Луче Смерти и подземной лодке. В лекциях я упоминал летательный антигравитационный аппарат — пояс и небольшой ранец за спиной. Его нашла русская экспедиция в районе реки Тунгуски. Это память о визите с 61-й Лебедя, состоявшимся, как всем нам известно, 30 июня 1908 года[31]. Насколько я понял, чем-то подобным обзавелся и Капитан Астероид?
— Да, в третьей книге. Именно с помощью такого ранца была спасена красавица Кейт.
— Рад за нее. Откуда я это взял? Из книги, естественно. Некий герр Семенов, повесть называется «Plenniki Zemli»...[32]
— Доктор! Вы читаете фан-тас-ти-ку? Эту... м-макулатуру?
— Кхе-кхе-кхе!.. Э-э-э... Ну, как вам сказать, фройляйн... Кхе!.. Я, видите ли, решил выучить русский язык, но в тех далеких... э-э-э... краях с книгами было трудно...
— Не смущайтесь! Бывает и хорошая фантастика. К сожалению, именно ею сейчас и занялись. Какие-то мудрецы в Берлине вообразили, что все это: пришельцы, инопланетная техника и, что самое главное, инопланетное оружие и в самом деле существует. И не просто вообразили. Идут аресты, доктор! Этим занимается не криминальная полиция, а «стапо»[33]. Понимаете?
— Еще не совсем, но, кажется, начинаю проникаться. Но... зачем? Даже если мне сломают ребра и заставят признаться в шпионаже в пользу 61-й Лебедя — какой в этом смысл?
— Никакого, доктор. Как и в сломанных ребрах. Нехорошо обманывать ожидания поклонников вашего красноречия, но сегодняшнюю лекцию я бы советовала отменить. И в отель не возвращаться.
— А как же мой летательный ранец в чемодане с потайным дном?
— Могу одолжить помело. Вполне в духе «Аненербе». И... У меня к вам просьба, доктор, несколько неожиданная. Вы стараетесь не смотреть мне в глаза. Ваше право, но я бы все-таки попросила... Два вопроса — «face to face». Согласны?
— С английским у меня не очень, но... Согласен!
— «Бегущие с волками». Знаете, кто это?
— Нет.
— Общество «Врил»?[34]
— Увы!
— Мария Оршич?
— А это уже третий вопрос, фройляйн! Нет, и ее не знаю. И еще раз — увы! Как человек давно и глубоко женатый, я даже не могу намекнуть, насколько у вас красивые глаза.
— Не беда. Зато какой-то женщине очень и очень повезло... Кстати, Вольфанг Иоганн Эшке, специалист по древнегерманской литературе, вступил в общество «Врил» в июле 1920-го. Тогда ему было сорок три. Прекрасно сохранились, доктор!
— Чудеса инопланетной медицины, фройляйн! Кстати, «Краузе» — это галантерея или иголки для швейных машинок?
***
— ...А выглядят Вознесенные Владыки с планеты Венера приблизительно так, — пальцы привычно коснулись зубчатого колесика на боку трудяги-алоскопа[35]. — Во всяком случае, по мнению уважаемого герра Балларда...
Оглядываться не стал — смотреть на зал было куда интереснее. Две-три секунды недоуменного молчания и...