Аргентина: Крабат
Шрифт:
Невелика страна Швейцария, а ехать долго.
Баронесса хотела доставить их к Эйгеру на своем авто, но Тони и Андреас стояли насмерть. Или поезд — или пойдут пешком. Почему, и сами до конца не понимали. Казалось бы, разницы никакой, на машине даже быстрее... Ингрид поглядела странно, но не стала спорить, зато забрала палатку и все тяжелые вещи. Когда они расстались на вокзале, Хинтерштойсеру показалось, что его приятель облегченно вздохнул.
***
— Cosi si Hintershtoyser! —
Андреас даже смутился, особенно когда здоровяк от полноты чувств ухватил его за плечи и как следует встряхнул.
— А вы, понятно, Курц, — улыбнулся Джакомо. — Потрясающе! В каком-то паршивом вагоне встретить лучших скалолазов Германии! Фантастика!..
— Даже если лучших, — Хинтерштойсер пожал плечами. — Нас что, положено на «Испано-сюизе» возить?
И язык прикусил. Зря помянул авто баронессы Ингрид! Теперь и Курц смутился.
Итальянцы, тонкостей не знающие, рассмеялись весьма одобрительно.
— Нашим примам, Сандри и Менти, Дуче выделил отдельный вагон, — пояснил Джакомо. — Ребята отбивались, но кто их станет слушать? А в следующий вагон напихали всех подряд: врачей, охрану, репортеров, даже какую-то гадалку из Палермо. Но это, синьоры, sciocchezza. Чепуха! Гитлер, говорят, приедет!..
Поезд тряхнуло на стрелке, паровоз опять подал голос, и Андреас решил, что ослышался. Или Джакомо что-то напутал. Покосился на Курца... Тот глядел хмуро.
— Questo e solo chiacchiere, — в тон паровозу прогудел здоровяк Чезаре. — Gran capo del popolo tedesco Adolf Hitler! Monti va alla montagna!..
Поднапрягся и перевел:
— Гора идти... идет к гора!
— Ganz plemplem! — прокомментировал Хинтерштойсер. — Scheiss drauf!..[61]
И понял, что давно уже не ругался. Как-то повода не находилось.
...И действительно! Кому все эти годы нужна была Северная стена? Разве что владельцам отеля «Des Alpes», что удобно устроился у самого подножия Эйгера-Огра, за что и прозван «Гробницей Скалолаза». А еще — нескольким десяткам смелых парней, навек зачарованных Норвандом. Даже местные горные гиды, суровые профессионалы, не хотели смотреть в сторону Стены Смерти. А тут...
— Во всех газетах пишут, — словоохотливо рассказывал Джузеппе. — Ваш gran capo... фюрер слегка riusciti... Как это правильно будет? Ну, когда желудок слишком хорошо работает... В общем, он малость того в Судетах, вот и решил авторитет свой укрепить, подпереть, так сказать, Эйгером. Тем более, Олимпиада скоро. А еще со Швейцарией думает помириться, правительство в Берне успокоить. Здешние tedeschi бучу подняли — не хуже, чем в Чехословакии, кричат, что наступило «Немецкое лето»...
Хинтерштойсер слушал и беззвучно двигал губами, подбирая словечки позаковыристей. Бежали на Эйгер, а попали прямиком в Большую (scheisse! scheisse! sch-sch-scheisse!) политику! Влипли, вгрузли по самые уши. А он еще надеялся, что штабная бумажка с разрешением на отпуск если не отмажет, то хоть немного отдалит неизбежное разбирательство с раздачей пряников личному составу. А если самому Богемскому Ефрейтору про их побег сообщат? Только и выход — лезть на Стену, притвориться замороженным трупом и сидеть там лет десять, пока не забудут.
Arschgefickter Weihnachtsmann!
Горы за окном тамбура подступили к самому стеклу, беззвучно вознеслись вверх, дохнули ледяной промозглой стужей...
4
Далеко не уехали. «Антилопа Канна» неспешно, с немалым достоинством, оторвалась от бордюра и проследовала вдоль каменного забора, за которым зеленели верхушки деревьев. Тиргартен тянулся на много километров, поэтому Марек остановился у ближайшего перекрестка. Подождав, пока светофор мигнет зеленым, свернул налево.
Улица, многолюдная, полная машин... Переулок, здесь уже тише. Еще, еще...
Стоп!
Оглянулся по сторонам, заглушил мотор.
— Поговорим!
Герда, сидевшая рядом, на переднем сиденье, потянулась к ручке двери. Открыла, обернулась:
— Ты сказал «Иди гуляй!» Я не ослышалась?
Он поцеловал девочку в пахнущую шампунем макушку.
— Можешь остаться. На повестке дня два вопроса, и первый, между прочим, твой. Кто сказал, что нас каждый шуцман проверять будет?
Герда понимающе кивнула:
— Подойдем к вопросу творчески, да?
Марек улыбнулся.
— Что-то не так с машиной? — негромко поинтересовалась учительница детской музыкальной школы.
Соломенную шляпу отправили в багажник. Без нее Вероника Краузе-Трапп смотрелась опасно: памятные синие глаза, яркие полные губы, вызывающе огромный лоб. Марек Шадов с трудом отвел взгляд.
— С машиной полный порядок. С документами тоже. Есть доверенность на мое имя: по поручению владельца перегоняю только что купленный «Lorraine Dietrich» в город Дерлиген, это в Швейцарии на Тунском озере. Дело не в документах.
— А в чем? — удивилась Вероника.
Мужчина и девочка переглянулись.
— Дело в шляпе, госпожа Трапп, — пояснила Герда. — Вы ее сняли, и папа только на вас и смотрит.
Девушка не смутилась, взглянула серьезно:
— Извини, Гертруда. Когда мы с твоим папой встретились, то обсуждали исключительно инопланетян. Но он сразу предупредил, что женат.
Герда тяжело вздохнула:
— И тут искажение восприятия. Кай, объясни, у тебя лучше получится.
Марек кивнул:
— Слушаюсь! Герда вот о чем говорит. «Lorraine Dietrich» этой модели — очень редкая машина и очень дорогая, а значит, приметная. Зачем нам такую подсунули, можно только догадываться.
— Потому что приметная, — тихо проговорила девочка. — Следить проще. Но они перестарались...
— Да, каждый дорожный патруль станет брать на заметку. Это еще ничего, документы в порядке, но нас непременно будут останавливать, выяснять, придираться. И задержать могут, просто из вредности.
— Могут, — Вероника на миг задумалась. — Может, поискать другую машину? Или просто сесть в поезд?