Аргентина: Квентин
Шрифт:
Уолтер прикинул, откуда могли упасть бедолаги. Рассудил: откуда угодно. Лишний шаг — и всё.
Солнце исчезло. Легкая вечерняя дымка уходила, сменяясь густой ночной теменью. Вместе с темнотой пришел холод. Теплые армейские свитера не очень помогали.
— Лично я намерен спать, — заявил Строцци. — Двое суток на ногах — это уже перебор. Свечение начинается в 23.40. Подъем — время Х минус 20. Ларуссо, организуйте дежурство. Меня будить не надо, сам проснусь.
Усач привычно козырнул и негромко заговорил по-итальянски, то и дело поглядывая на
— Сержанта Ларуссо беспокоит моральная сторона происходящего, поскольку некоторые из присутствующих не состоят в законном браке. Мне сейчас, признаться, не до этого. Синьорина Фогель, оставляю вопрос полностью на ваше усмотрение.
Ларуссо изрядно смутился. Девушка дернула губами:
— Сводник.
Проговорила негромко, но Строцци услышал. Улыбнулся.
— Всегда рад помочь хорошим людям!.. Отбой!
Камень — везде камень, места помягче не найдешь. Строцци бросил спальник у самого завала, поближе к белой глыбе «киноэкрана». Бравый сержант ложиться не стал, присел посреди площадки и достал папиросы, пояснив, что берет дежурство на себя, поскольку вволю отоспался в уютном закутке с решетками на окнах. Уолтер и Анна переглянулись и отошли чуть в сторону, ближе к ведущим вниз ступеням.
Спальник… Еще один. Жесткий камень под ребрами, теплое дыхание у щеки.
* * *
— А мне уже интересно стало. Filo di Luna — путь в Небеса… Это не только физика.
— Ну ее, эту физику, Анна! Думать не хочу — ни о ней, ни о шпионах, ни о политике. Есть же нормальные люди, живут, работают, ни за кем не следят, никого не убивают.
— И о чем же думает нормальный парень из Нью-Йорка?
— О моральной стороне происходящего.
— Вальтер… Уолтер! Я не слепая и не мраморная. Но эта дорога закрыта навсегда. Есть…
—…человек, которого ты могла бы полюбить. Помню!
— И которого никогда не предам. Мне нечем тебя утешить, маленький Вальтер. Знаю, слова не помогут.
— Меня не надо утешать!
— Не буду. Тебе сейчас больно, и у твоей боли — мое лицо и мое сердце. Но есть нечто страшнее боли — понимание того, что уже ничего не изменить. Если ты веришь в чудо — верь. Так будет легче, маленький Вальтер! А сейчас — поспи.
— Не хочу!
— Был трудный день. Ты вел себя как мужчина. Спи!
5
…Пчелиный рой вырвался наружу, загудел, наполнил собой небо. Маленький Уолти попятился, уткнувшись спиной в твердые доски забора, присел, закрыл глаза руками. Но пчелы никуда не исчезли, их стало еще больше, маленьких, ярко-красных, кружащихся в яростном безумном танце. Он видел их даже сквозь ладони, сквозь прикрытые веки. Кружат, кружат, кружат, подбираются все ближе.
Почему пчелы — красные? В Пэлл Мэлле ни у кого нет красных пчел. В округе тоже нет. И пчелы не светятся…
— Просыпайся, Вальтер!
Проснулся, выдернул руки из спальника, протер глаза. Пчелы не
— Завидую молодежи! Не услышать команду «Подъем» — это уметь надо. Синьорина Фогель, пните нашего героя. Можно ногой и посильнее.
— Ногой — не надо! — выдохнул молодой человек, узнав голос Строцци. Приподнялся, мотнул головой…
— Н-ничего себе!
Пчелы! Нет, не пчелы — искры, красные точечки-огоньки! Всюду, со всех сторон, беззвучной горящей метелью. В небе, в черном зеве пещеры, перед лицом, между растопыренными пальцами. Кружат, кружат, кружат…
— Хлебни воды! — рука Анны протянула флягу.
— Ага, спасибо.
Выпил, смочил мокрой рукой лицо, огляделся.
Да-а-а…
Белая Луна. Черное небо, горы черные. Красная метель.
— Началось на три минуты раньше, чем вчера, — Строцци подошел, взглянул не без иронии. — Горазды спать, юноша.
Средняя дистанция!
Хук справа!
Уолтер едва ушел, ухо ветерком обдало.
— Это… Это оно?
Вопрос, конечно, глупый, но бывший чемпион пояснил серьезно:
— Как видите. Не совсем свечение, больше похоже на искры от костра. Началось, как только лунный луч коснулся пола пещеры. Приходите в себя, сейчас нам Ларуссо будет сказки рассказывать.
— Почему — сказки? — обиженно прогудело откуда-то справа. — Не сказки, синьор, а результаты следственных действий. Сами же приказали.
Молодой человек свернул спальник, бросил его рядом со всеми прочими. Тело отозвалось ноющей болью. Камни — жесткая постель. Сейчас бы короткий спарринг с чемпионом, чтобы кровь разогнать…
Вытер лицо, огляделся, уже основательно.
Красные искры рождались под белым светом. Лунный луч проник в пещеру, затопив неверным холодным огнем узкую полосу за каменным завалом. Оттуда и вырывался красный рой. Пещера оставалось темной, искры устремлялись наружу, к породившему их светилу. Густой рой распадался в клочья, точки-огоньки теряли друг друга, снова находили, сталкивались, летели дальше.
Камень под ногами был красным. И ладони красные, и рукава куртки.
Анна подошла, коснулась губами щеки:
— Здорово, правда? Я рада, что мы с тобой это увидели.
— Молодые люди, — Строцци многозначительно кашлянул. — Эмоциональная составляющая не должна мешать работе. Внимание, личный состав! Команда «садись!».
Разместились на спальниках, больше, считай, и не на чем. Сержант, где и был, в самом центре площадки, бывший чемпион примостился напротив, Анна и Уолтер как прежде, чуть в стороне, плечом к плечу. Строцци поглядел, улыбнулся:
— Даю вводную — специально для молодежи. Красный луч, Filo di Luna, появится сразу после полуночи, как только лунный свет коснется камня. Как вы его называли, мистер Перри? Да, «киноэкрана». Пока же подумаем, что нам об этом всем известно. Современную науку пока не спросишь. «Термолюминесценция» звучит красиво, но ничего не объясняет. Люминесцентное свечение, как известно, возникает в процессе нагревания, а камень в пещере холодный…