Аргентина: Квентин
Шрифт:
Пели по очереди, первый куплет достался Кирии. Исполняла она прекрасно, но молодой человек внезапно ощутил острое чувство разочарования. Всем хорошо танго, но это не песнь, достойная богини. Устыдился, заставил себя слушать, вспомнил, как пела Анна за рулем авто.
У мужчины в душе смятенье, Путь мужчины — враги и войны, Где, скажите, найти ему покой?А
Мелькнула и пропала мысль: почему она сама не выступает? Отогнал подальше, не его это дело. Женщина в белых перчатках до локтя поет сейчас для него, совершенно незнакомого парня. Хорошо, что он догадался купить большой букет чайных роз.
Кирия! Третий куплет, тот самый, заветный. Эх, жаль, рядом нет сероглазой!
Над могилой кружится ворон, В тихом склепе темно и пыльно, Было солнце — погасло солнце, Были волны — теперь пустыня. Мышью память в углах скребется, Подбирает сухие крошки, Нет покоя, покоя в смерти нет. Ах, где найти покой?!Чего-то такого Уолтер и ожидал. Улыбнулся горько, сжал до боли кулаки. Черное распятие на стене, бронзовый цветок с десятью лепестками. «Примите мои искренние соболезнования.» Какой уж тут покой!
…Летает и смеется, и в руки не дается, Не взять ее никак! О Аргентина, красное вино!Он уже собрался аплодировать, но внезапно княгиня Марг вновь шагнула вперед. Значит, куплетов не три, четыре? Может, Уолтеру и показалось, но на короткий миг их взгляды встретились. В глазах певицы в синем — печаль и боль.
Танго!
Пляшут тени, безмолвен танец. Нас не слышат, пойдем, любимый, В лунном свете, как в пляске Смерти, Стыд бесстыден —* * *
— Не простудитесь?
— А?!
Очнулся, взглянул налево. Никого! И сзади никого, только горящие окна отеля и чей-то мотоцикл возле входных дверей. Поздний вечер, ледяной горный воздух, мерцающий звездный полог, черные вершины гор…
И словно с небес — веселый смех, хрустальный колокольчик.
— Боже! Вот она, волшебная сила искусства. Сюда бы Кирию, порадовалась бы. Но так нельзя, господин Перри, по ночам здесь — Арктика. Все-таки два километра над морем.
Наконец догадался, посмотрел направо. И все стало на свои места: княгиня Марг в теплой куртке с меховым капюшоном, длинная дамская сигарета в тонких пальцах левой, на правой — перчатка. Ямочки на щеках, улыбка. И он в одном костюмчике и легких летних туфлях. Без сигареты — некурящий.
Уолтер попытался вспомнить, кому он вручил чайные розы. Не смог и устыдился.
— Я в опере никогда не был, — проговорил он, словно извиняясь. — Звали, а мне лень. Думал, зачем куда-то идти, когда есть радио. Вы… Вы замечательно пели, княгиня! Спасибо!..
Улыбка исчезла, взгляд стал серьезным, очень взрослым.
— Нет, господин Перри. Моего голоса не хватит даже для самой простой арии. Самой жалко. Это раз. И два. Я уже говорила: княгиня — всего лишь псевдоним. Я — Маргарита фон Дервиз. Нет, не немка, русская. «Маргарита» — длинно, зовите просто «Марг», без всяких приставок и титулов. В какой-то детской книжке это имя носила марсианская царица. А вы…
— Вальтер, — привычно откликнулся Перри.
— Вальтер? Смеяться будете, но я немцев не люблю. «Уолтер» — в самый раз. Итак, Уолтер, я вышла сюда покурить, подышать горным воздухом — а заодно пригласить вас в номер к Кирии, где намечается нечто вроде party для узкого круга. Ваши тезки уже там.
Молодой человек представил забитую людьми комнату, алкогольный густой дух, остекленевшие взгляды.
— Нет, не пойду, спасибо. Тишины хочется.
И вновь заиграли ямочки.
— Учтите, Уолтер, это вы сами решили, я вам ничего не подсказывала. Ваши товарищи, увы, оказались не столь осторожны.
— А-а что такое? — растерялся молодой человек.
Недокуренная сигарета, прочертив огненный след, упала на землю.
— Утром увидите. Вообще-то главным объектом для растерзания намечались вы. Как говорится в русской сказке, котлы кипят кипучие, точат ножи булатные… Боже, Уолтер, какое у вас лицо!
Молодому человека и в самом деле на миг представилось пиршество людоедов с барбекю из альпинистов на раскаленной решетке.
— Марг! Что… Что с ними собираются делать?
Женщина отступила на шаг, взглянула изумленно и вдруг захохотала.
— Вы серьезно спрашиваете? В самом деле? Уолтер, не вгоняйте меня в краску! Мне уже стыдно… И вообще, я ничего вам не говорила, а главное ни о чем не предупреждала.
Отсмеялась, вытерла глаза платком.
— Есть же еще такие чистые мальчики! Oy, stydoba! Бить меня надо, Уолтер, только некому.