Архипелаг
Шрифт:
Почти одновременно с носа и с открытого мостика ударили крупнокалиберные пулеметы по основаниям вышек, разнеся конструкции в щепки… драивший буквы матрос в люльке на носу хватанул острым ножом остатки нитей каната швартового, который был надрезан почти до конца заранее… взревели «пятьсот лошадей» «Катерпиллера» и из никелированной бочки глушителя вырвался серый дым…
– Покидаю пост, занимаю позицию на юте, – услышал я в рации голос бойца, что был на открытом мостике, пока бежал до люка, на юте мотористы уже поставили безоткатку
– Принял, – ответил я, и теперь мне надо занимать место за «Утесом»… я из этой хреновины и не стрелял-то никогда, ну да ладно, в нужную сторону точно выстрелю… Выскочил из рубки, и быстро перебирая ногами, заскочил по трапу на открытый мостик.
– …ду-ду-ду-дум, … ду-ду-ду-дум, … ду-ду-ду-дум. – Короткие очереди КПВ разносили в щепки три «хозяйских» катера, поставив крест на возможной погоне по реке.
– Хрясть… Хрясть… – Боцман перерубил топором веревки, удерживающие сходни…
– Внимание, отходим! – крикнул Иваныч.
Перегазовка… и «Аврора», вспенивая воду, быстро отошла от пирса.
– …звяк… звяк… шлеп… – Что-то ударило под ногами, и я увидел на насыпи вспышки метрах в трехстах от нас, а на дорогу выбегали трое вооруженных людей. Пару секунд они стояли, не понимая где и что происходит, мне этих секунд хватило.
– …ду-ду-ду-дум, – дал я первую очередь в их сторону, что заставило противника сразу упасть.
– …ду-ду-ду-дум. – И они поползли ближе к деревьям, двое из них даже бросили оружие на земле.
«Аврора» быстро удалялась от пирсов, подставив противнику корму.
– …ш-ш-ух, – пролетел заряд гранатомета в десяти метрах от кормы и плюхнулся в воду.
– Ни хрена ж себе! – сказал я вслух, и припал к пулемету, – а если бы стрелок подумал об упреждении? Все, кранты!
– Да-дах! – шарахнул с юта СПГ9… заряд попал в середину насыпи, на которой находились стрелки.
– … ду-ду-ду-дум, … ду-ду-ду-дум, … ду-ду-ду-дум, – дострелял я туда же по насыпи остаток ленты, и «Аврора» ушла в поворот реки.
– Богоугодное дело вы сотворили, братья, – хлопал меня по плечу Андрей, когда я и Иваныч сидели под навесом около его большого дома, – покарали погрязших в разврате грешников!
– Не всех покарали, Андрей, там еще есть кого карать и есть кого спасать, – ответил я и, допив чай, взялся за рацию.
– Яковлев, как успехи?
– Почти закончили, Николаич, заставу усилили СПГ и ПК, здесь двое наших и два десятка местных. Дозор вышел на километр вперед по дороге. На сопке НП с «Утесом» развернули, сейчас вторую безоткатку там собираем и все, можно сказать ушли в глухую оборону.
– Добро… на «Авроре» кто остался?
– Только боцманская команда на КПВ, мотористы и радист с ПК.
– Принял… закончите, доложишь.
– Принял…
– А… Яковлев!
– На связи…
– Ты дежурный по гарнизону сегодня… внимательно.
– Принял, есть дежурный.
Я
– Что там девчонки?
– Да спят сестры, умаялись, – ответил за Иваныча Андрей.
– И я спать… Иваныч тебе бы тоже надо вздремнуть, нам в ночь дежурить.
– Да, согласен… Андрей разбуди пожалуйста нас как стемнеет.
– Хорошо братья, разбужу…
338 день. Заброшенный карьер
– Товарищ майор… Товарищ майор, – шептал боец ополчения Сергеев и тихо толкал в плечо Алексея.
– Светает? – спросил Леха.
– Да, вот-вот рассветет.
– Что там внизу?
– Кто-то так храпит, что камни, того гляди, осыпаться начнут… ох тяжело же им с утра будет.
– Ну ручей вон рядом, напьются, а может, и на опохмел чего оставили.
– Место здесь, конечно, жутковатое, и металлолом этот ржавый, и знаки радиационной опасности понатыкали, здесь точно не опасно находиться? – спросил Сергеев, поежившись.
– Для тайника самое то, металлолому тому уже сто лет в обед, а таблички эти?
– Ну да, таблички почти новые.
– Вот, и ты заметил… так что моя чуйка мне подсказывает, что схрон этот где-то тут.
– Интересно, когда они проснутся?
– Подождем, теперь торопиться некуда. Что, камни на мочевой пузырь давят?
– Есть такое дело.
– Ну пока эти дрыхнут, можно и оправиться, отползай, только тихо.
Уже окончательно рассвело, бойцы лежали на втором ярусе от дна чаши, точнее «подковы» карьера, и продолжали вести наблюдение за лагерем. Гиканье ночных птиц сменилось веселой трелью, свистом и пением птиц дневных. Наблюдатели лежали за одним из пышных кустов, которые росли в нескольких местах, невероятным образом зацепившись корнями за скальную породу. Когда-то в другом мире хвойные деревья, что росли по краю карьера, теперь торчали из земли сухими «копьями», лишь изредка среди них просматриваются зеленые деревья лиственных пород и плотный кустарник сочного зеленого цвета. Внизу, где расположилась группа Тульского, стоял ржавый остов экскаватора, а рядом из земли торчали останки конструкций щебеночного завода.
– Сейчас солнце из-за сопки выглянет и влепит этим соням по глазам, – прошептал Сергеев, отпил из пол-литровой пластиковой бутылки, используемой как фляжка, и передал ее Алексею, тот кивнул и тоже сделал пару глотков.
Спустя еще полчаса в лагере зашевелились. Всего было пять человек, четверо «спортсменов» Тульского и Трошин. Люди проснулись, и было видно, что похмелье делает свое дело. Коренастый парень сначала перевернул все емкости у кострища и не найдя живительной влаги, взял небольшую кастрюльку и медленно побрел к ручью, что протекал на выходе из карьера. Другой, круглый как колобок, продефилировал в пестрых семейных трусах за экскаватор.