Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Хоть кто-нибудь должен был оставаться здесь!
У меня неприятно засосало под ложечкой.
Я постучал еще раз, прижался ухом к двери и прислушался. Я услышал тиканье старых дедовских часов в прихожей.
Щелкнул датчик кондиционера, зашелестел вентилятор. Потом дома коснулось дуновение ветра, и он откликнулся уютным деревянным поскрипыванием.
И все.
Я подергал дверь. Заперта. Тогда я спустился с крыльца и по узкой дорожке прошел на задний двор.
Если палисадник дома Карпентеров запросто мог бы номинироваться на конкурс «Лучшие дома и сады», то задний дворик мог бы служить пособием по организации мастерской. Росшее посередине большое дерево летом затеняло весь двор, но сейчас я видел в облетевших ветвях похожий на крепость домик, который выстроил на нем Майкл для своих детей. У домика были дощатые стены, самое настоящее окошко и поручни везде, где кто-либо мог хотя бы подумать о том, чтобы свалиться вниз. Еще у домика имелось крылечко, с которого легко просматривался весь двор. Черт, у меня, например, крыльца вообще нету. Нет в мире справедливости.
Изрядную часть двора, правда, съела пристройка к дому, которую сооружал Майкл. Фундамент он уже заложил, а на фундаменте покоился деревянный каркас будущих стен. Пока же внутренность пристройки защищалась от ветра и непогоды натянутой на каркас пленкой. Стоявший отдельно от дома гараж был заперт, но взгляд сквозь маленькое оконце показал, что он доверху забит досками и прочими строительными материалами.
— И машин нету, — пробормотал я себе под нос. — Может, они в «Макдоналдс» поехали? Или в церковь? Интересно, ходят ли в церковь в три пополудни?
Я повернулся, собираясь уже идти к Жучку. Ничего не поделаешь, придется оставлять Майклу записку. В животе так и царила ледяная пустота. Если мне не удастся до заката найти секунданта, вечер обещал выдаться не самым приятным. Может, стоило пригласить секундантом Боба? Или Мистера. Уж с Мистером-то спорить никто не осмелится.
Что-то лязгнуло о металлический водосток, опоясывающий дом.
Я подпрыгнул, как вспугнутый кролик, и попятился к гаражу, чтобы видеть, что происходит на крыше. Если учесть, что за последние сутки на мою жизнь покушались по меньшей мере трижды, меня трудно упрекнуть в излишней мнительности.
Я уперся спиной в ограду, но и отсюда не мог разглядеть всей крыши, поэтому забрался на дерево и уселся на крылечке детского домика. Отсюда я ясно видел, что на крыше никого нет.
Я услышал внизу торопливые, тяжелые шаги. Они доносились из-за ограды. Я застыл, прислушиваясь.
Шаги стихли у самой ограды. Потом я услышал шорох и лязганье, словно стальную цепочку тянули по прошлогодней листве. Кто-то крякнул от натуги, и шаги послышались снова, остановившись у подножия дерева.
Скрипнула деревянная ступенька, и дерево едва ощутимо дрогнуло. Кто-то лез наверх, ко мне.
Я огляделся по сторонам, но иного пути вниз, кроме лестницы, не было — если не считать, конечно, прыжка с девяти- или десятифутовой высоты. В общем, у меня вполне имелся шанс приземлиться более или менее целым. Однако подверни я при этом ногу, о дальнейшем бегстве можно забыть. Короче, идея прыгать вниз меня привлекала очень мало.
Я собрал всю свою волю и крепче сжал в руке жезл, нацелив его в то место, где лесенка поднималась на платформу-крыльцо. На кончике жезла засияла угрожающая красная точка.
Над краем платформы появилась сначала копна светлых волос, а за ней — верхняя половина ангельского девичьего личика. Обладательница его негромко охнула и округлила голубые глаза.
— Господи, блин!
Я поспешно отвел целившийся ей в лоб жезл и убрал накачанную в него энергию.
— Молли?
Вторая половина лица вынырнула наконец из-за края помоста.
— Уау, это что, ацетиленовая зажигалка такая?
Я зажмурился, потом вгляделся в ее лицо.
— Молли, это у тебя не кольцо ли в брови?
Девица поспешно прикрыла правую бровь рукой.
— И в носу?!!
Молли с опаской оглянулась через плечо и вскарабкалась ко мне на крыльцо. Ростом Молли уже не уступала матери, но руки-ноги у нее оставались длинные, жеребячьи. Одета она была в обычный школьный костюмчик: юбку, блузу и свитер — правда, казалось, будто на нее только что напал маньяк с бритвами вместо пальцев.
Юбка превратилась в бахрому из ленточек, из-под которой виднелись черные колготки — тоже порванные в хлам. Блузка и свитер явно пережили несколько дней наступательных боев с прорывом через полосы заграждений, зато торчавший из-под них ярко-красный бюстгальтер производил впечатление нового. С макияжем она тоже явно перестаралась. Ну, не настолько, как случается у подростков, слишком взрослых, чтобы играть в салки, но недостаточно взрослых, чтобы водить машину, однако все же многовато. На правой брови у нее красовалось аккуратное золотое колечко, а в носу — золотая же булавка.
Я изо всех сил старался не улыбнуться. Улыбка означала бы, что я нахожу ее внешность комичной. Все-таки она не доросла еще до тех лет, когда подобное мнение воспринимается не как обида, — я смутно помнил себя самого в подобных ситуациях. И пусть тот, кто не щеголял в трузерах из парашютного шелка, бросит в меня камень.
Молли уселась рядом со мной и плюхнула на дощатый настил пухлый школьный рюкзак.
— Вы часто прячетесь в домиках на деревьях, мистер Дрезден?
— Я ищу твоего папу.
Молли сморщила носик, потом принялась вынимать из него булавку. Я не стал смотреть на этот процесс.
— Ну, не мне, конечно, советовать вам, как вести расследование, но вообще-то искать папу в домиках на дереве — последнее дело.
— Я стучал в дверь, и мне никто не открыл. Это нормально?
Молли избавилась от кольца в брови, вывернула содержимое рюкзака прямо на доски и выудила из груды длинную юбку с растительным орнаментом, футболку и свитер.
— Сегодня закупочный день. Мама грузит в машину всех спиногрызов и сосунков и едет с ними по магазинам.