Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Не можем? — удивился Рейт. Голос его звучал угрожающе безмятежно.
— Они могут попасть в Томаса.
— Я не сомневаюсь в их меткости. Они в него не попадут, — заявил Рейт тоном, оставляющим мало сомнений в том, что он не будет мучиться бессонницей, если они и попадут.
— Я его пригласила, — сказала Лара.
Мгновение Рейт молча смотрел на нее. Потом все тем же мягким, вкрадчивым голосом спросил:
— Зачем?
— Затем, что мы договорились о перемирии на двадцать четыре часа, — ответила Лара. — Он нам помог. Без его помощи все мы могли погибнуть.
Рейт склонил голову набок. Томительно долгое мгновение он смотрел на меня, потом улыбнулся. По части улыбок он, на мой взгляд, не дотягивал до Томаса. В Томасовой ухмылке было столько жизни, что она казалась почти чувственной. Улыбка лорда Рейта наводила на мысли об акулах и черепах.
— Полагаю, с моей стороны было бы хамством игнорировать долг моей семьи по отношению к вам, молодой человек. Я с уважением отнесусь к вашему уговору с моей дочерью, к ее приглашению и традициям гостеприимства. Благодарю вас за оказанную помощь.
— И тем не менее, — кивнул я. — Пожалуйста, заткнитесь оба, и помогите же им, ну же! Трижды «пожалуйста». С сахаром.
— Подобная цельность устремлений не может не вызвать восхищения, — Рейт махнул рукой, хотя взгляд его теплее не сделался. Кены/Барби убрали пушки. Одна парочка подошла к Инари и, поддерживая ее под руки, увела в дом. — Лара, если считаешь нужным, проводи врача в ее покои. Если, конечно, у него в голове осталось хоть чего-нибудь, чтобы лечить ее.
Она снова склонила голову; что-то сказало мне, что она делает это против воли.
— Я жду вас с Томасом у себя на рассвете, тогда и обсудим то, что случилось. Да, кстати, о вас, чародей Дрезден…
Король Белой Коллегии узнал меня по внешности. Круче и круче…
— … Лара покажет вам, как пройти в комнаты Томаса. Его девушка, кажется, уже там, — лорд Рейт повернулся и в сопровождении второй пары Кена/Барби скрылся в доме.
На мой взгляд эта парочка вполне могла бы нести Томаса, но я решил вести себя как положено большим мальчикам — как-нибудь справлюсь и сам. Мы двинулись в дом.
— Славный парень, — заметил я Ларе. Говорить, правда, было трудновато: дыхалки немного не хватало. — А я еще опасался встречи с ним.
— Ну… да, — пробормотала Лара. — Он, действительно, был очень мил.
— Не считая глаз, — добавил я.
Она снова покосилась на меня с чем-то вроде одобрения.
— Вы заметили.
— Еще как.
Она кивнула.
— Тогда пожалуйста, поверьте мне, когда я скажу, что уж в маскировке мы, по крайней мере, сильны. Мой отец невзлюбил вас. Подозреваю, он мечтает убить вас.
— Вот уж этого я заметил в избытке.
Она улыбнулась мне, и меня захлестнул новый приступ желания — не исключено, что порожденный не только ее обычными чарами. Она была умна, упорна и весьма и весьма отважна. Такие вещи я уважаю. Ну и, конечно, она скользила передо мной в одном черном кружевном белье. Даже при том, что тело ее было изрядно заляпано кровью, на обозрение его оставалось с лихвой.
По пологой, закругляющейся в плане лестнице мы спустились в длинный зал. Я пытался запоминать дорогу на случай, если мне придется покидать это место в спешке. В глазах у меня вдруг потемнело, а назойливый звон в ушах усилился. Я сделал глубокий вдох и привалился к стене.
— Дайте-ка, — сказала Лара. Она повернулась ко мне и забрала Томаса. То ли она была просто сильнее меня, то ли привыкла носить тяжести, но подняла она его без труда.
Я с облегчением повел плечами.
— Спасибо. Как он?
— Пули его убить не должны, — ответила она. — Он уже умер бы. А вот Голод — возможно.
Я вопросительно изогнул бровь.
— Голод, — повторила она. — Наша потребность в питании. Ангел нашего темного естества. На него мы полагаемся, когда нам нужны дополнительные силы, но это как огонь — ослабь контроль за ним, и он обернется против тебя. Сейчас Томас так голоден, что не способен рассуждать. Не способен шевелиться. Как только он насытится, с ним все будет в порядке.
Я ощутил зуд где-то между лопаток и оглянулся.
— За нами идет водитель вашего папаши.
Лара кивнула.
— Она вынесет тело.
Я зажмурился.
— Мне казалось, вы сказали, с ним все будет в порядке.
— С ним — в порядке, — отозвалась Лара подчеркнуто нейтральным тоном. — С Жюстиной — нет.
— Чего?
— Он слишком голоден, — пояснила Лара. — Он не сможет себя контролировать.
— В жопу, — возмутился я. — Этого не должно случиться.
— Тогда он умрет, — устало сказала Лара. — Пришли. Вот его дверь.
Она остановилась, и я на автопилоте — чтоб их, мои рефлексы! — открыл ей дверь. Мы вошли в довольно просторное помещение, в центре которого пол понижался на несколько ступенек. Ноги утопали в мягком алом ковре, повсюду были набросаны подушки, посередине углубления стояла дымящаяся курильница. В воздухе стоял тяжелый аромат благовоний. Из невидимых глазу колонок лилась негромкая джазовая мелодия.
Занавеска в дальнем конце комнаты отдернулась, и из-за нее — судя по всему, из расположенной за ней комнаты — вышла девушка. Свои длинные, до плеч, темные волосы Жюстина украсила синими и алыми ленточками. На ней был белый халат, явно с чужого плеча, настолько она в нем утопала; вид она имела слегка помятый со сна. Она сонно зажмурилась, потом охнула и бросилась к нам.
— Боже мой! Томас!
Я оглянулся через плечо. Барби-шофер стояла за дверью, негромко говоря что-то в сотовый телефон.
Лара отнесла Томаса к курильнице и осторожно уложила на подушки; Жюстина, не отставая, шла рядом.
— Гарри, — спросила она у меня перехваченным от волнения голосом. — Гарри? Что с ним?
Лара покосилась на меня.
— Пойду, проверю, все ли сделали для Инари. С вашего позволения… — будь на то моя воля, я бы не позволил, но она все равно вышла.
Жюстина подняла на меня взгляд, в котором страх мешался с замешательством.