Арина (Роман, повести)

Андреев Василий Степанович

— Остается немножко, терпи, милая… — бормочет мужчина, вытирая рукавом широкое лицо.

Во дворе большого дома с высокими окнами мы останавливаемся. Боязливо держа за руку маленькую женщину, я помогаю мужчине довести ее до подъезда. К счастью, она теперь не стонет, но лицо ее по-прежнему бледное, а рука горячая и мокрая от пота.

— Спасибо, большое спасибо, — говорит мужчина и первый раз за все время чуть-чуть улыбается. — Теперь не страшно, тут медицина.

Они скрываются за белой дверью. А я иду назад, закуриваю. Руки у меня дрожат. Сажусь в машину и только тут вспоминаю,

что перепуганные пассажиры забыли заплатить за проезд. Вот это весело! И в родильный дом я войти не могу: я боюсь родильных домов. Ну что ж, я и не буду тогда заходить. Все равно деньги небольшие, настучало всего тридцать восемь копеек. Это не спасет моего пошатнувшегося плана. А государство не пострадает — рождается человек!

Я сбрасываю со счетчика кассу и выезжаю на улицу.

Вскоре слышу: свистит постовой. Ну и пускай свистит. Это, конечно, не мне, я ведь ничего не нарушил. Нет, он машет белой крагой в мою сторону, идет наперерез. Черт возьми!.. Придется тормозить.

— Что крылья распустил, мокрая курица? — кричит постовой. — Прошу ваши права.

Ничего не понимая, я достаю права. Руки у меня еще слегка дрожат.

— Какие крылья?

— Полюбуйтесь. — Он белой крагой показывает назад.

Я оборачиваюсь — левая задняя дверца приоткрыта. Как же это я не заметил? Вылезаю, пробую закрыть — не закрывается. Оказывается, полетел замок. Вот так номер! Значит, на сегодня прощай линия. А я наскреб только полплана… Да еще талон может проколоть.

Постовой смотрит на мои руки:

— А ну-ка дыхни!

Я выпячиваю губы и дышу ему прямо в лицо.

— Так… Выходит, права чистенькие.

Голос у него вроде стал помягче. А может, и не проколет. Нельзя же так, чтобы человеку весь день не везло. Только не буду с ним спорить. Это бесполезно, он на линии — бог, царь и генеральный прокурор.

— Извините, не заметил, — говорю я. — Только сейчас женщину в родильный…

— Мне ваши извинения ни к чему, я не барышня. Придется сделать…

— Но я не виноват, что сломался замок.

Постовой считает лишним говорить со мной дальше и достает свой беспощадный дырокол. Раздается знакомый хруст, от которого екает сердце, и на моем новеньком талоне темнеет дырка. Самая обычная круглая дырка, но как она мне неприятна! Уж лучше бы взял штраф.

Потом он идет на свой пятачок, кому-то опять свистит. А я разыскиваю шнур, привязываю дверцу, чтобы не открылась и не стучала, и еду в парк.

Глава пятая

В конторе автоколонны я застаю одного механика Петухова. Обхватив ладонями фиолетовые уши, он склонился над столом, читает какую-то инструкцию. Лицо у него серое и дряблое, как тесто.

— Почему так рано? — хрипит Петухов пропитым голосом.

Я рассказываю про сломанный замок.

— Левосторонних замков, кажется, нету.

— А как же быть?.. Из-за такого пустяка машина должна стоять?

— Будет стоять. Я сам замки не рожаю. Вот напишу заявку, а там действуй.

Забрав заявку, я бегу вниз. По дороге встречаю Вадима Чалого, известного поэта нашей колонны. Вадим зовет меня всегда по-разному: каланча,

подъемный кран, малыш, светофор, телеграфный столб, крошка… Мне это не слишком приятно, но я пока терплю.

— Как дела, долговязый? — кричит Вадим.

— Вот с линии вернулся, — неохотно отвечаю я. — Дверной замок полетел.

— Это худо и грустно. Арматурщика не зарядишь — простоишь долго.

— Все будут заряжать — взорвется скоро.

— Валяй, валяй, мышонок, — усмехается Вадим и ныряет за дверь механического цеха.

Арматурщик Фрол Романович, прочитав заявку, морщит усеянный рябинками нос.

— Дело хлопотное, — вздыхает он.

— Я буду вам помогать, — говорю я.

— Какой из тебя помощник, — он машет рукой. — Ты лучше помогай, кому делать нечего. А тут головой соображать надо. Вот сразу вопрос встает: где замок искать?

— Разве на складе замков нет? — говорю я.

— У вас, молодых, все просто получается. Сломал вещь — и море по колено. Мол, поставят новую. А склад — это тебе не дойная корова. Такую дефицитную штуку за милую душу не получишь. Вот что прикажешь делать?

Я молчу. Все ясно, старик на чаевые намекает. Значит, Вадим прав. Только черта с два он от меня получит. Подумаешь, нашел дефицитную штуку. Корабли в космос запускаем, а тут из замка проблему делает. На одной свалке их полным-полно.

— А хотите, я найду вам сразу полдюжины замков? — говорю я.

Фрол Романович оторопело смотрит на меня. Потом на его продырявленном оспой лице проступает улыбка.

— Дорогой мой, я и сам знаю, где разыскать замок, — говорит он нараспев.

— Значит, вы к утру замок поставите?

— Будем стараться, — обещает Фрол Романович.

Я иду к своей машине, облокачиваюсь на багажник и достаю блокнот. Вырвав оттуда лист, пишу своему сменщику:

«Володя! Мне сегодня не везло: план ходил по тротуару, я стоял на мостовой. Потом полетел замок в задней левой дверце. Пришлось вернуться с линии. Фрол Романович поупирался, но обещает к утру поставить новый. Проверь. Остальное все в порядке. Салют!»

Записку я кладу за козырек от солнца. Это наш секретный почтовый ящик. У каждого водителя есть свой тайник, куда он прячет депешу для сменщика. Ведь мы не видимся неделями, и нам без записки порой нельзя. Иногда там всего три слова: «Все в порядке». Или одно: «Позвони».

Потом я сдаю деньги. Кассирша Нина Зеленина, постучав на счетах, вскидывает на меня острые соболиные глаза.

— Что-то не густо, Алеша. Ты, наверное, влюбился? Жаль, жаль. А я собиралась пригласить тебя летом в Пицунду.

— Нина, нецелованных не трогать! — Сзади раздается бас Аркадия Занегина, и через мое плечо в окошечко просовывается его волосатая рука.

Нина вызывающе потягивается:

— А что, может быть, в самом деле наш Алеша невинный?

Мои щеки сразу обдает жаром. Такие разговоры всегда меня вводят в краску.

— Хватит на зеленых заглядываться, — говорит Аркадий. — Ты лучше отвечай, когда пригласишь на свадьбу?

Зеленина улыбается одними глазами. У нее красивые глаза. Темно-карие, с рыжими светящимися огоньками вокруг крупных зрачков.