Аристократ на отдыхе. Том 5
Шрифт:
— Да, — отозвался демон.
— Тогда воплощайся обратно в князя. Аномалия закрывается.
Голицын не умел воплощать демона мгновенно. Поэтому я снова увидел, как прозрачный силуэт демона сливается с фигурой человека.
Секунда, вторая — и мы с Голицыным остались в палате вдвоем.
— Убирай аномалию, Убийца, — сказал я демону Смерти.
Полупрозрачный купол дрогнул и исчез.
— Что мне теперь делать, Никита Васильевич? — растерянно спросил князь.
— В первую очередь — успокоиться, — хмыкнул я. — Если
— Думаете, он согласится меня отпустить? — засомневался Голицын.
— Уверен. Только больше не кидайся к ногам его величества с криками о помощи.
— Теперь меня к императору не подпустят, — печально сказал Голицын.
— Ну, было бы о чем грустить, — я пожал плечами. — Будет больше свободного времени. А с голоду ты не помрешь.
Я вышел из палаты, оставив князя Голицына наедине с его демоном и размышлениями о будущем. Ничего, разберутся, не маленькие!
А мне нужно было увидеть господина главного лекаря. Стоило сказать ему о том, что Голицын скоро выпишется из его владений. И предупредить, чтобы не вздумал ускорять выздоровление князя электричеством.
— Умник, покажи мне дорогу к кабинету маготерапевта, — сказал я демону-менталисту.
— Это в другом корпусе, Ник, — предупредил меня демон. — По коридору направо до лестницы. Потом надо спуститься на один этаж, и там будет застекленный переход.
Я повернул направо. Навстречу мне двое поваров в белых халатах и колпаках катили тележку, на которой торжественно громоздилась огромная кастрюля. На нижней полке тележки весело позвякивали алюминиевые миски.
По коридору разносился густой запах больничного супа.
— А я вечером в трактир, — долетел до меня обрывок разговора поваров. — На Гороховой такие кренделя пекут — язык проглотишь. Давай со мной! Посидим, водочки выпьем.
— Не могу, — печально отозвался второй. — Теща на даче ждет, картошку копать. Весной две недели на ее огороде спину гнул. И теперь опять.
— А ты откажись, — загоготал его собеседник. — Скажи, чтоб шла к демонам, старая чертовка!
— Она сама кого хочешь к демонам отправит, — вздохнул второй повар. — Осторожнее!
Я шагнул к стене, пропуская мимо тележку, которая едва меня не зацепила.
— Поберегитесь, ваша милость! — предостерег меня один из поваров.
Из-под сдвинутой крышки кастрюли поднимался пар — суп был горячим.
Я пошел дальше и услышал, как первый повар зло бросил в никуда:
— Ходят тут, работать мешают!
— Тише ты! — шикнул на него второй. — Услышит, не отбрешешься потом!
Я только усмехнулся. Проведи всю жизнь в этих желтых стенах среди спятивших магов — еще не так обозлишься.
Широкие пролеты лестницы были затянуты упругой металлической сеткой. Я спустился на один этаж. На лестничной площадке мне встретилась низенькая пожилая женщина — она сосредоточенно прислушивалась к звону мисок, который доносился и сюда.
— Суп ел? — требовательно спросила меня женщина.
— Нет, — признался я.
— Молодец, — кивнула она. — Знаешь, что туда подмешивают?
Женщина легко взмахнула руками, как будто собиралась взлететь. И даже привстала на носки, но безрезультатно.
Я внимательно вгляделся в ее глаза и разглядел магический Дар Воздуха. А заодно — беспробудно спящего демона, которого усыпили магоцветом.
— Екатерина Дмитриевна, — раздался сверху строгий голос. — Обедать!
На лице женщины появилось обреченное выражение.
— Сиделка, — прошептала она. — Стерва!
— Екатерина Дмитриевна! — снова позвала невидимая сиделка.
Женщина кивнула мне и покорно побрела вверх по лестнице.
А я снова повернул направо, прошел светлым застекленным переходом и оказался возле нужной двери. К двери была прикручена табличка «Разумихин П. П. к. м. н. Прием с 15 до 19».
Из-за двери слышались негромкие голоса. Говорил один, а второй изредка вставлял что-то неразборчивое.
Я потянул дверь на себя и вошел в кабинет.
Господин главный лекарь, закрыв глаза, полулежал в широком и удобном кресле. В правой руке он держал бокал с янтарной жидкостью и медленно, веско рассказывал:
— … а ведь я мог бы в Императорской академии заседать. Не дали карьеру сделать, прирос я в этой лечебнице. Главным лекарем стал, а дальше не пускают. Теперь за Порфирия боюсь. Ну кто поверит, что Одержимых можно лечить разговорами? Не дадут ему докторскую защитить, так и останется здесь до старости, как я. А не надо спорить с авторитетами! Лечил бы, как все — так уже бы в университете преподавал.
Не открывая глаз, господин главный лекарь поднес бокал к губам и сделал глоток. Сидевший рядом на банкетке Родион Романович сочувственно кивнул:
— Правильно говорите.
Маготерапевт Порфирий Порфирьевич неподвижно сидел за рабочим столом, внимательно слушая отца. Заметив меня, он приложил палец к губам, а потом приглашающе махнул рукой.
Обогнув кресло, я подошел к нему.
— Это потрясающе, Никита Васильевич, — зашептал маготерапевт. — Он уже второй час говорит. Я столько узнал о нем… о нас. Спасибо вам!
— На здоровье, — кивнул я. — Что с пропуском для меня?
— Нужно, чтобы отец подписал. Он подпишет, не сомневайтесь! А я сам вам привезу пропуск, куда скажете. И за князя Голицына не беспокойтесь — создам лучшие условия. Я ваш должник, Никита Васильевич.
— Присмотришь за князем, и мы в расчете.
Порфирий Порфирьевич ловко поставил на стол начатую бутылку тороповского коньяка и чистый бокал.
Я нахмурился, но неугомонный Ксантипп тут же заныл:
— Никита! Всего глоточек!