Аристократ на отдыхе. Том 5
Шрифт:
Собаки в доме не было — она непременно залаяла бы или зазвенела цепью, когда я ходил вдоль ограды. Да и не нужна собака с такими сторожами, как зачарованные львы.
— Или котят молоком поишь?
— Каких котят? — недоуменно спросил Прохор, бестолково шаря по карманам. — Да куда же ключ запропастился? А, вот он!
— Вот этих котят.
Я с улыбкой кивнул на невозмутимых львов.
— Они же каменные! — неумело возмутился Прохор.
Потом внимательно глянул на меня и
— Догадался, да? Или они уже ожили при тебе? Ты не бойся, они смирные. Пока в сад не полезешь — не тронут.
Я покачал головой.
— Нет, не оживали. Магическое поле их выдало.
— Вот чертовщина, — поморщился Прохор. — Я говорил Александру Лукичу, что не дело это — таких зверей возле ворот сажать. А если они покусают кого? А он только улыбается — точь-в-точь как ты. Хотя, охрана надежная, конечно.
— Ты калитку-то будешь открывать? — спросил я. — Или Лука Иванович сюда выйдет?
— Чего ему сюда идти? — удивился Прохор. — Прохладно к ночи, а он не мальчик уже. Или ты шутишь?
— Шучу, — кивнул я.
— Щас, щас, впущу.
Прохор заскрежетал ключом в замочной скважине. Потом со скрипом потянул на себя калитку.
— Входи. Только ты, знаешь чего, Никита Васильевич, ты иди по дорожке прямо к дому, ладно? По саду не шастай.
— А что так? — удивился я.
— Ну, тут саженцы у нас всякие. Цветы редкие. Наступишь в темноте, неудобно получится.
Прохор отвел глаза в сторону, и я понял, что он что-то недоговаривает.
— Ладно, — покладисто кивнул я. — Пойду за тобой по дорожке. Ты молоко-то львам дашь?
— А?
Прохор растерянно взглянул на миску, которая стояла на песке.
— А это не для них, это для Васьки молоко. Я ее потом покормлю. Ты иди, не задерживайся. Лука Иванович ждет.
— Васька? Кошка, что ли?
Прохор сжал губы, как будто не хотел проболтаться.
— Да, кошка.
Он кряхтя поднял миску.
— Ты иди, Никита Васильевич.
Молока в миске было литра три, не меньше. Это какая же кошка столько выпьет?
Но я не стал говорить об этом Прохору. Мне всегда нравилось самому разгадывать загадки, которые частенько подкидывала богатая на сюрпризы реальность. Рано или поздно найдется ответ на любой вопрос, в этом я не сомневался.
А пока неторопливо пошел по дорожке к дому. Прохор спешил за мной, держа миску на вытянутых руках, чтобы не расплескать молоко.
Когда я уже поднимался на крыльцо, он негромко сказал мне в спину:
— Никита Васильевич, просьба у меня к тебе.
Я повернулся к слуге:
— Слушаю.
— Ты не удивляйся тому, что Лука Иванович будет тебе говорить. Послушай внимательно.
— А ты знаешь, о чем мы будем говорить?
— Ну, слышал кое-что, — неохотно ответил Прохор. — Я в комнате был, когда Лука Иванович тебе звонил. Вот и слышал краем уха про призраков. Так что ты с Лукой Ивановичем не спорь. И не обижайся, если ничего не выйдет. Не от него это зависит.
— Что именно? — уточнил я.
— Увидишь.
Чтобы скрыть смущение, Прохор наклонился и поставил миску на крыльцо.
— Васька, — хрипло позвал он, глядя почему-то вверх. — Вот я тебе молочко на ступеньках оставил! Мы уходим, поешь спокойно.
— Пугливая? — с усмешкой спросил я.
— Кто? — не понял Прохор.
— Кошка. К людям не выходит, на деревьях прячется. Или ты не на деревья смотрел?
— А? Да, лазает по макушкам, окаянная. Пугливая, да.
— Бывает.
Мы вошли в дом, и я потянул носом запах изумительно запеченного мяса, который доносился с кухни. Пустой желудок тут же жалобно взвыл и дернулся в судороге.
Я сглотнул наполнившую рот слюну.
— Чем это у тебя так пахнет?
— А? А, это я порося запек. В яблоках.
— Неужели целого порося? — напоказ обрадовался я.
А сам тем временем насторожился, тщательно проверяя магический фон в доме. Что-то здесь было нечисто, и подозрительное поведение Прохора это подтверждало. Но и спрашивать в лоб не годилось — напрямую старик точно мне не ответит.
— Целого, а как же! — подтвердил Прохор.
— А яблоки какие? Ранет?
— Кто же ранет в порося кладет? — возмутился Прохор.
Сменив тему, старик явно испытал облегчение.
— Ранет сладкий, он для мяса не подходит. Антоновки купил на Сытном рынке. И мочил сам, с брусникой. Моченые кислые яблоки лучше всего к мясу. Они лишний жир впитывают и поросятине такую кислинку придают, приятную.
— Когда это ты так в кулинарии стал разбираться? — удивился я. — Кстати, Прохор! Без обид, и только между нами — как у вас с деньгами? Не бедствуете? Пойми, я по дружбе спрашиваю. Если что, могу помочь.
— Деньги есть, — гордо ответил Прохор. — Александр Лукич недавно большой заказ сдал.
— Молодец, — уважительно кивнул я. — Значит, вернулся в Столицу — и прямо за работу? А где он пропадал-то все это время?
Прохор нахмурился, растерянно глядя на меня.
— Никита Васильевич, — с трудом выдавил он. — Ты Луке Ивановичу друг, и я тебя хорошо знаю. И от мертвецов ты нас тогда избавил, будь они неладны. Но про молодого хозяина меня не выспрашивай, ладно? Негоже это — за спиной хозяев обсуждать. Вот у Луки Ивановича спроси, он тебе все расскажет, что надо.
— Ладно, не сердись, — улыбнулся я. — Если не надо, значит, не буду расспрашивать.