Аристократ представляет
Шрифт:
Поперек дороги встал грузовик. Да елки-палки! Когда же они все это успели организовать!? Долбанная мировая закулиса, специалисты по убиению людей.
Для удара мы скомпоновались, закрыв руками головы, чтобы куски потом не собирать. Удар разгромил в момент кости и превратил мышцы в фарш. Однако только с одной стороны, у меня — справа, у Юрки — слева. Двигатель расплющил кабину.
Сознание не покидало, на этот раз даже почему–то не было и шока. Совсем уж добитая машина задымилась и грохнулась на дорогу перекувыркнувшись через вражеский
Дымящуюся груду металлолома, в которую превратился джип я рвал изнутри, и поэтому он подрагивал. Я чувствовал металл, сначала частью своей конечности, потом ладонью. Я еще восстанавливался. Прямо на ходу.
— Наверно постоянная практика требуется, — проговорил я. И посмотрел на Юрку. А он лыбился во всю ширь. И показывал мне левую руку со свежей кожей. Ну, не до конца восстановилась, но процесс заживления идет прямо на глазах. Ого! Как хорошо!
Он вылез из металлической смятки, из того, во что превратился джип.
— Блин, тут везде кровь. — Услышал я. Он осваивался.
Самые ближние случайные машины начинали разъезжаться, вертя рулем люди старались быстрее покинуть это место.
На дороге между высотками уже велся настоящий бой. Но, правда несколько позади. Мы ведь успели выехать с места поражения.
Я вздохнул. Организм продолжал восстанавливаться. Легкие. Я снова стал дышать.
Нам тоже надо дергать отсюда. Единственное не хотелось бы попасть под огонь сразу после того, как мы высунемся.
Груда металла перекрывала мне поле видимости. И еще несколько машин. Я стал перемещаться, прячась между машин. Из некоторых таращились водители и пассажиры. Один из них показал знаками направление. Я благодарно кивнул.
Наконец я увидел: автомобиль нападающих неудачно повернул и стоял в кювете ко мне задом. Они врезались в другую машину. Водитель пребывал в минутной растерянности, а стрелок пытался что–то ему внушить. Прекрасное положение. Я вскочил и вытолкнул стрелка так, что тот влетел в кабину с водителем и пробил даже лобовое стекло. И далее вылетел на капот.
В этот момент послышалась стрельба. Это был Юрка. Он нашел новый пулемет, тоже одолжил у наших преследователей и выполнял задачу по расчистки пути отступления.
Кажется, мы завалим город трупами. И это будут бандиты.
Водитель похоже вышел из состояния шока. Он дал задний ход и мне пришлось схватиться за борт, чтобы не выпасть.
Он оглядывался с ужасом.
Я только сейчас осознал. Что выгляжу нетривиально — часть замызган копотью, часть машинным маслом. А часть моего тела имеет девственный цвет. На всем этом болтается черная от гари рубашка, а на руке и ноге — вовсе жалкие тряпки.
Водитель был зомби. Я перехватил пулемет и решил
— Кто поет? — спросил я подоспевшего Юрку. Кажется путь к отступлению открыт. Дроиды связали наших противников боем, свои препятствия мы устранили.
— Plazma. Black Would Be White.
— Я бы сделал с этой музыкой экшен. Но с трагическим повествованием.
— О! Получится, — согласился Юра.
Даже в таком замесе я не переставал думать о кино.
Мы обменялись ударами. Мы вскрыли их склад с оружием. Они напали на нас. Начиналась война.
После наших стычек взаимные нападения стали обыденностью.
Я чувствовал, что приходит время главного сражения, когда нас, то есть противоположные стороны, уже ничто не будет сдерживать. Мирной договоренности уже быть не могло. Федеральная власть упорно молчала, наверное ожидая, ко победит.
Короче, так или иначе, город разделился. Теперь или мы или они.
Трансляция продолжалась. Я все ж таки был продюсером, и моего особенного присутствия не требовалось. Она была рассчитана на три часа. Всех наших претендентов свезли наши агенты в бункер моего Автокомпа. Он трудился чуть более чем полгода. Я его инициировал лично, в лесу. Занимался он в основном техникой и роботами.
Однако, мне все же не удалось оставаться в тени. Ведущий, один из наших настоящих людей немного отошел от плана. Во-первых он сказал, о том, что в городе стреляют. Это было оправдано. Но потом его занесло и он обратился ко мне, пошутив о том, что теперь все фильмы, которые мне не понравятся «шеф будет удалять».
— Держитесь ребята! — воскликнул он патетически. — Режиссеры, актеры, художники, операторы! Мне вас жаль. Если вы расстроите шефа, то он просто сотрет вас из фильма. Автокомп же может стереть, так вот, просто сотрет. Ладно, хоть из фильма.
И все гоготали. Сытые, откормленные мной, лоснящиеся от успеха деятели кинематографа. Меня показали в специальном ложе. Разумеется меня виртуального, я присутствовал на вручении виртуально. Я тоже смеялся над этой шуткой. А вот улыбка была настоящей, она транслировалась прямо с моего лица. Это что, и я улыбаюсь? Вот блин, даже и не заметил.
Дело в том, что после неудачи моего фильма, я приказал уничтожить все его копии, на всех носителях. Эйт возмутился, что это огромная работа. А я сказал ему выполнять мой приказ. И все копии постепенно исчезли. Совсем. Отовсюду. Да, релиз еще не вышел на ТВ, или на дисках, так что это облегчало дело. Но все мастер-копии, все кино-копии, все оцифровки, все исчезло, все было стерто. Я контролировал этот процесс остервенело, боясь, что хоть частичка моего неудачного фильма уцелеет. Я не хотел позора. А нет фильма, вроде как и нет позора. Не оценили мой фильм, пусть он пропадает…