Аритмия
Шрифт:
— По-твоему, Пахмутов будет сидеть и ждать оглашения грозящего срока? Не за это он мне деньги платил.
— Что за концерт ты тут устроил? Медсестра вышла из палаты вся в слезах.
Возвращаюсь к нему и подхожу к постели.
— Тупая овца, — прилетает глубокомысленное в ответ. — Клешни свои протягивает. Русским языком сказал, что не буду сдавать кровь.
— Руку давай сюда, — надеваю перчатки и распаковываю спиртовые салфетки.
— Обойдемся без анализов, — заявляет он, нахмурившись.
— Так
Как сидел, так и сидит. Не шелохнулся.
— Ты сейчас беспомощен, как ни крути. Папки просто так не отдам, это понятно? А у тебя там Пахмутов «горит».
Матерится и лупится на меня злющими глазами. Однако ради спасения собственной задницы на что только не пойдешь. Даже на очередную борьбу с собственными страхами…
Да. Мой папаша до смерти боится уколов. Кому скажи — не поверят. Такой вот маленький секрет имеем. И эти самые уколы в период обострения аллергии на амброзию, например, делаю ему только я.
— Что? Из вены брать кровь тоже умеешь?
— А ты сомневаешься?
— Морду свою видел? — презрительно морщится.
— Можешь не смотреть, если тебе так легче. Но твоя выглядит не лучше. Зеркало дать?
Закатываю рукав его рубашки.
Нашел место наряжаться…
— Сюда руку положи, — подкладываю плоскую подушку.
— Не занеси мне какую-нибудь дрянь, — поворачивает голову к окну.
— Тебя даже самая страшная инфекция не возьмет, — затягиваю жгут повыше и протираю внутренний сгиб локтя стерильной салфеткой.
— И аккуратно делай, — наставляет этот умник.
— Поработайте кулачком адвокат, — ухмыляюсь, глядя на его покореженный фэйс.
— Козел. Давай уже быстрей! — гаркает на всю палату.
Забавно… Побледнел. Трясется как осиновый листок на ветру. Того и гляди, в обморок хлопнется…
Игла. Защитный колпачок. Ловкая манипуляция.
Этим и другим нехитрым премудростям я обучен с четырнадцати лет. Так уж сложилось… Ответственность за особенного ребенка — дело непростое. Мало ли что может приключиться с Савелием и где.
— Слушай, а как часто в твоих вещах копошится Гаврилин? — наполняю пробирку его кровью.
— Он был в моем офисе? — отвлекается от происходящего, приходит в бешенство за доли секунды, чем я и пользуюсь, меняя одну емкость на другую.
— Да. Еще и в кресле твоем сидел.
— Какого дьявола? — аж багровеет от накатившей ярости.
— Этот вопрос можешь адресовать своей подстилке. Ключи от твоего кабинета только у нее и у меня. Не удивлюсь, если они с Гаврилиным на пару тебе палки в колеса вставляют. А может, он и ей…
— Заткнись! — не позволяет озвучить мои предположения.
— Я-то заткнусь, но выводы делай, — убираю иглу, обрабатываю место инъекции и накладываю повязку.
— Можешь дышать, трипанофоб [9] .
Придирчиво
— Теперь утка, уважаемый.
— Иди ты…
Что ж. Предсказуемо.
— Тогда вставай, — демонстрирую ему баночку. — Айболиту надо убедиться в том, что ты не собираешься отойти в мир иной.
9
Трипанофоб — человек, страдающий трипанофобией. Трипанофобия — боязнь шприцев, инъекций и уколов.
Закатывает глаза и начинает копошиться.
— Здорово, дядь Игореш!
Беркутов вламывается в палату как раз в тот момент, когда донор с моей помощью поднимается с кровати, сопровождая каждое свое действие красным словцом.
— А че уткой не воспользовались? — комментирует наше передвижение.
Еще и стоит разглядывает ее словно экспонат какой-нибудь. Придурок…
— На голову ее себе надень! — орет папаша, повиснув на мне всей тушей.
Нога и рука у него в гипсе. Так что, он тот еще ходок…
— Дальше сам справишься? — нарочно играю на его нервах, когда добираемся до пункта назначения — туалета.
— Дай сюда! — выхватывает банку для анализов, и я терпеливо жду, когда он закончит.
— Дядь Игорь, а как вообще себя чувствуете?
— Дерьмово, — живописно описывает свое состояние мой родитель.
— Плохо… Мы, кстати, отогнали вашу тачку в сервис. Парни сказали, недели две потребуется на ремонт, — сообщает он.
— Смотрите мне, пусть не косячат эти ваши парни, — застегивает ширинку.
— Все? — уточняю на всякий пожарный. — Или может…
— Все. Тащи меня назад, — скрипнув зубами, приказывает великодушно.
— Ну погнали.
— Трындец вы парочка, — хохочет Рома, наблюдая за нами. — Тетя Марьяна-то приедет?
Стреляю в него красноречивым взглядом.
— Марьяна повезла своего хахаля на Бали. Ей не до бывшего мужа, загремевшего в больницу по причине дтп, — бубнит отец.
И мне почему-то кажется, что его голос звучит несколько обиженно. Хотя возможно ключевое слово кажется…
— Зови гребаного лекаря. Пусть даст мне обезболивающее.
Очень вовремя к нам наведывается Лиза.
— Я сейчас все вам принесу.
— И побыстрее! — поторапливает ее папаша.
Медсестра заглядывает в лоток и, заметив там пробирки, наполненные кровью, облегченно вздыхает.
— И на раковине баночка, — киваю в сторону сортира.
— Спасибо.
— Где мои папки?! — пялится на Рому пострадавший.
— Все вот тут, дядь Игорь, — Беркут протягивает моему нервному родителю сумку.